Засуха в полях, но не в душах. Ровно сто лет назад жестокое испытание голодом проходили наши восточные соседи

Еще не был создан великий СССР. Только первые шаги делал социализм. Шакальим оскалом пугали соседние буржуазные страны. А тут еще и небывалая засуха уничтожила урожай на десятках миллионов десятин. Казалось, и Советская Россия, как та ярь, выбросившая колос, погибнет на корню. Но только родившиеся и подраставшие советские и, по сути, союзные республики откликнулись на беду – не только руку протянули, но и раскрыли объятия помощи. Наша Беларусь, как близкая и братская, была первой среди них. Заметен в трудные дни и месяцы оказался и наш город.

Бесхлебное Поволжье

Наиболее поражены голодом оказались российские Поволжье и некоторые губернии Сибири, где проживали более 36 миллионов человек. Чтобы накормить их и спасти от смерти, необходимо было изыскать около 90 миллионов пудов хлеба. Причем в это количество вошли как продовольственное зерно, так и семенной материал, необходимый для весеннего сева. Комиссариат по продовольственным делам РСФСР старался, как мог, обеспечить хлебом все 14 голодающих губерний Поволжья. Уже осенью 1921 года через Комитет помощи, Центросоюз и Комиссариат внешней торговли было доставлено около 14 миллионов пудов зерна, что позволило провести в них озимый сев на 75 процентах площадей. Но еще столько же не хватало для предотвращения вымирания населения.
Кроме непосредственного обеспечения пропитанием людей, на власти легли заботы о фураже для домашнего скота, который, пользуясь бедственным положением, принялись за бесценок скупать у населения спекулянты. Жизненно важным было накопление семян для будущего ярового сева. Обращения же правительства России к зарубежным, как сказали бы сегодня, партнерам результата не дали. Даже после того как оно признало царские долги и взяло на себя обязательство по их выплате. Специальная Брюссельская конференция отклонила просьбу РСФСР о займе для помощи голодающим. Бедные жители выжженных солнцем приволжских территорий были вынуждены подаваться в поисках спасения в европейскую часть страны.

Беларусь встречала и привечала

Великое переселение, а точнее, исход народа не миновал и Беларуси. Наша республика уже к 1 декабря 1921 года приняла 1,3 тысячи детей из Чувашской области и свыше 100 немцев-колонистов из Саратовской губернии, направив в последнюю около 984 миллионов руб­лей и 6 вагонов хлеба. Белорусы активно включились в сбор продовольствия для страдающих от голода. Оставаясь сверх­урочно на работе, выпускали продукцию, которую Центробелсоюз тоже обменивал на хлеб. Немало было хлопот с размещением прибывавших переселенцев, организацией их питания, обеспечением самым необходимым и лечением от свирепствовавших болезней.

Разбились о суровую действительность и надежды поволжских немцев о достижении конечного пункта в их вынужденном маршруте – Германия отказала им в месте под солнцем на исторической родине, предложив ехать в… Африку. Чем-то ситуация напоминает сегодняшний миграционный кризис на границе с современными Польшей и Литвой, не так ли? Правда, тогда приверженцы западной демократии до ужаса боялись проникновения советской большевистской бациллы – хлеще нынешнего коронавируса. Однако убереглись сто лет назад, да не сохранились от самозагнивания теперь. Неладно что-то не только в Датском королевстве… А ведь когда еще предупреждал гроссфатер Карл Маркс…

И сушеные яблоки для компота

Когда первая партия из 189 чувашских детей прибыла в наш город на Березине, более половины их разместили в специально подготовленном к этому Доме отдыха, обеспечив, как отмечает архивный документ, «кроватями и другой мебелью и удовлетворительным количеством продуктов». Принимающая сторона радовалась, что смертельных случаев за большую дорогу не отмечено, переболели всего два процента ребят, а из сопровождавшего их персонала четверо тифозных благодаря местным докторам пошли на поправку.

Между тем бобруйские врачи оказывали не только лечебную поддержку. Созданная при местном Союзе медицинских и санитарных служащих комиссия по оказанию помощи голодающим Поволжья собрала, например, около 2 миллионов рублей в результате ежемесячных 10-процентных отчислений «от пайка и пенсий», а также 300 тысяч рублей за прочитанные лекции и поставленные спектакли. Кроме того, по решению Союза медиков сотрудники бобруйских больниц и других медучреждений каждый месяц отчисляли по 4 фунта муки с каждого, которую направляли коллегам на берега Волги.

Местные власти действовали и другими государственными рычагами: организовали обложение налогами торговцев и промышленников, активизировали коробочный сбор пожертвований, наладили благотворительные вечера и аукционы. Со станций Березина, Осиповичи, Красный Берег и Ратмировичи с начала сентября вагонами отгружали рожь на Волгу. Торговцы и мельники города и уезда решили до самого окончания голода на Саратовщине, в Чувашии и Татарии направлять туда ежемесячно не менее тысячи пудов ржи, что позволит прокормить до 16 тысяч человек. Они также согласились отдавать с каждого пуда перемола по фунту белой муки, что составит рацион для 200-400 детей.

Бобруйск, сам далеко не жировавший, к середине декабря отправил в пострадавшие от неурожая местности России около 35 вагонов различного продовольствия, в котором нашли место и 2 тысячи пудов сушеных яблок. В соответству­ющем документе руководство Единого потребительского общества рапортовало: «…На днях приступлено к заготовке мяса в количестве 5 тысяч пудов».

Пять дворов подкармливали одного приезжего

Немалая работа по оказанию помощи голодающим Поволжья была организована на всей Бобруйщине. В соответствии с постановлением уездного съезда Советов волостные комиссии по оказанию таковой должны были прикрепить всех переселенцев к конкретным деревням из расчета – каждые 5 хозяйств содержат одного голодающего. Кроме того, крестьян призвали принять активное участие в Неделе топлива, предусматривавшей энергичный подвоз к станциям железной дороги дров, средства от реализации которых тоже направлялись в пользу пострадавших от засухи. Мельники уезда обязались с 1 октября 1921-го по 1 января 1922 года отчислять в пользу обездоленных россиян ежемесячно по 1,5 тысячи пудов ржи и по 5 процентов другого молотого зерна, а затем до окончания голода – по 1,2 тысячи пудов.

Сердобольные наши селяне отрывали от семей, от детей совсем не лишний кусок хлеба, чтобы помочь выжить мужикам и кобетам, их деткам в далеком Поволжье. Они понимали, что и сами в неурожайный год могут оказаться в таком же положении. Поэтому везли на ссыпные пункты пуды бульбы и жита, ячменя и гороха, несли фунты сахара и чая, отсчитывали из отложенных на черный день трудовые рубли. Жертвовали, ибо знали, каково переселенцу, помнили, как уходили от войны наши белорусы на Урал да в Сибирь, а кто и куда подальше. А еще создавали семьи с приглянувшимися и полюбившимися парнями и девушками, непривычно говорившими на «о», но излагавшими все ясно и просто и понимавшими бобруйчан и случан, рогачевцев и жлобинцев. Много их потомков и сегодня живет в наших краях.

Любой кошмар не устоит перед добротой

До долгожданного нового урожая газеты каждый день еще пестрели шапками: «Сегодня начинается неделя помощи голодающим Поволжья. Приносите возможные пожертвования! Их ждут голодные наши братья!», «Помощь Поволжью есть помощь себе!», «Граждане Беларуси, покажите, что вы не хотите панской власти, что вы не хотите рабства, – помогайте Поволжью», «Только рука кровопийцы не даст помощи голодающим», «Молодежь Беларуси! Помоги голодающим братьям Поволжья!». Поэт Алесь Дудар отобразил напряженную ситуацию даже в стихо­творных строках:

Ты сыты, беларус, а там твой брат – галодны!
Ты чысты хлеб ясі – глытае гліну ён.
Й над тою ніваю, дзе
нёсся спеў лагодны,
Братоў галодных льецца цяжкі стогн.

Но все чаще среди тревожных попадались и радовавшие сердце сообщения: «Общее задание на отправку 70 тысяч пудов картофеля рабочим Петербурга (так в документе – А.К.) и крестьянам Поволжья выполнено на три дня раньше срока…» Медленно, но неизбежно жизнь возвращалась и возрождалась на берегах великой реки. Жертвы голода оставались в бессмертной людской памяти. Это тогда на трагические события 1921 года отозвался наш песняр Янка Купала:

Праз поле, праз хаты і сёлы
Ў кароне з касцей чалавечых
Іду, разбуялы, вясёлы,
З хатомкай мярцвячай на плечах.
Паклоны б’е стар мне і молад
І дзетак рой босых і голых, –
Бо Голад я, Голад!..