На бобруйском аэродроме и над ним. Что происходило у нас задолго до начала «Багратиона» и после

Военный аэродром в нашем городе, до сих пор способный принимать самые современные воздушные суда, в историю Великой Отечественной вой­ны вошел с первых дней ее начала. Давайте вместе полистаем архивные документы, свидетельствующие о его роли в приближении победы.

По директиве Жукова

Уже 3 июля 1941 года начальник Генерального штаба генерал армии ­Г.К. Жуков подписал директиву о нанесении ударов по аэродромам противника, в которой среди первоочередных назывался и бобруйский. Военно-воздушным силам Западного фронта предписывалось подавить авиацию противника, дислоцировавшуюся к тому времени и в нашем городе. Чтобы уничтожить вражеские самолеты внезапно, Жуков приказал небольшими группами – до звена на каждый – атаковать аэродромы перед наступлением вечерних сумерек, с тем чтобы ночью наши вернулись на свои базы. Интересная деталь из директивы: начальству вменялось в обязанность подобрать ночные экипажи, служившие до войны, главным образом на намеченных к ударам аэродромах.

И вот как выполнялась директива Жукова. В 5.15 утра 9 июля 1941 года четыре наших Пе-2 16-го СПБ начали бомбардировку аэродрома в Бобруйске. По наблюдениям экипажей, бомбы рвались в местах расположения вражеских самолетов. Попутно наши летчики обстреляли колонну противника из 30 автомашин на дороге Бобруйск-Чигиринка. Всего же с высоты в 2700 метров было сброшено два десятка бомб ФАБ-100 и АО-25. Как докладывал начальник штаба 11-й САД полковник Воробьев, все Пе-2 возвратились на свой аэродром, причем при посадке четыре бомбы сорвались, но не взорвались, а один самолет потерпел аварию… Да, таким было начало войны.

Баку и Горький собирались бомбить

Затем на протяжении 1942-го аэродром в нашем городе практически без помех был местом дислокации вражеской авиации. В течение же декаб­ря, завершавшего 1943 год, немецкая люфтваффе перебазировала под Бобруйск тяжелые бомбардировщики «хейн­кель-177», имевшие максимальную скорость полета в 540 километров в час, потолок высоты в 9 тысяч метров, радиус действия в 2700 километров и бомбовую нагрузку 4 тысячи килограммов. Учитывая, что ранее такие самолеты использовались противником преимущест­венно для действий по коммуникациям союзников только в Атлантическом океане, компетентные разведывательные органы сочли агентурную информацию предвестником намерений немцев подвергнуть бомбардировкам объекты в глубоком тылу Советского Союза.

Своей конкретикой архивный документ прямо указывает на обеспокоенность руководства СССР: «Не исключена возможность налетов на г. Баку». Конечно, после таких предположений были отданы соответствующие указания командованию войск ПВО. Оно, в лице временно исполнявшего должность командира 8-го авиакорпуса противовоздушной обороны полковника Горского, издало специальный приказ, предписывавший исчерпывающий порядок действий, упреждавший возможный урон от действия германской авиации: «Немедленно повысить боевую готовность частей к вылетам на отражение возможных налетов авиации противника. Систематически поверять готовность дневных и ночных дежурных средств и периодически прогревать моторы… Немедленно проверить состояние барокамер на аэродромах Кишлы, Насосная, Бина и привести их в порядок до 21.1.44…»

Командир авиакорпуса обратил особое внимание на необходимость тренировок летчиков-высотников, и уже с 22 января в барокамерах начались трехдневные тренировки летного состава из 481-го и 962-го истребительных авиаполков. Тщательно проверялись исправность кислородного оборудования на самолетах и наличие кислорода в баллонах, готовность вооружения к стрельбе на больших высотах при низкой температуре – два лучших экипажа испытывали ведение огня из пулеметов и пушек на высоте в 6-8 тысяч метров.
Готовились к отражению атак с воздуха и в городе Горьком на Волге, где ожидали появления вражеских самолетов с бобруйского аэродрома. Начальник тамошнего корпусного района ПВО полковник Бессребренников предписывал подчиненным усилить бдительность на охраняемых объектах, тщательно вести разведку воздуха личному составу прожекторных, аэростатных, пулеметных и авиационных частей.
Пришлось немцам самим уносить ноги
Однако к лету 1944 года события на фронтах стали развиваться так, что люфтваффе стало не до дальних полетов, а всему вермахту – не до стратегии завоевания Советского Союза. С началом Белорусской наступательной операции «Багратион» бобруйский аэродром оказался в эпицентре событий. Проведенной разведкой и аэрофотосъемкой в интересах 16-й воздушной армии, 3-й наземной армии и 4-го штурмового авиа­корпуса были установлены не только размещение самолетов на нем, но и их типы. Это давало возможность принимать более точные решения по организации вылетов штурмовиков и прикрывавших их истребителей, действовавших по живой силе и технике противника.

Между тем к началу Бобруйской наступательной операции соотношение нашей и немецкой авиаций оценивалось как 10:1. И это было хорошо заметно не только в небе над городом, но и в полосе наступления всех трех наземных армий – 3-й, 48-й и 65-й. Авиация же 16-й воздушной в полной мере содействовала их стремительному продвижению вперед. Именно в результате действий ее самолетов по узлам дорог и переправам через Березину в Титовке, Старцах, Паричах и Стасевке противник не сумел отвести вой­ска на западный берег. Его вынудили сосредоточиться юго-западнее Бобруйска, очутившись в «котле». Роль нашей авиации в разгроме окруженной группировки тоже была первостепенной.

Если в первый день операции 24 июня совершили более 3150 самолето-вылетов, а потери составили 41 крылатую машину или более 1 процента, то за все время боев за Бобруйск было произведено свыше 11180 вылетов самолетов, а потери их составили 108 или 0,8 процента от принимавших участие. Следует заметить, что господство в воздухе обеспечивали авиаторы 16 соединений и частей, среди которых более десятка представляли штурмовую и истребительную авиацию. Без боевых потерь обошлись 286-я истребительная и 271-я бомбардировочная авиадивизии, не потеряли ни одного человека 262-я бомбардировочная авиадивизия и 62-й авиаполк.

Александр Казак.