Не только уживались – жили! Никакие национальные и прочие особенности не мешали нашим предкам

В начале минувшего столетия у наших предшественников, живших в городе на Березине, бытовых, религиозных, социальных, этнических, политических причин к раздорам, ссорам, распрям и прочему противостоянию, как и во всей стране, было куда больше, чем во все последующие годы. Неслучайно они и вылились затем в две разрушительные революции. Зато позднее установились мир и покой, нарушенные лишь внешними вмешательством и агрессией. Но и их удалось преодолеть благодаря взаимопониманию и сплоченности в народе. Так не пример ли это для нынешних поколений!

Не монолит, но прочный массив

В конце позапрошлого века население Бобруйска подобралось к 35 тысячам человек, как тогда писали, обоего пола. Около 21 тысячи в нем составляли уроженцы нашего города, свыше 7 тысяч приехали из других губерний Российской империи, еще 6 тысяч с небольшим были из других уездов Минщины, и только около четырех десятков горожан прибыли из иностранных государств. По сословиям бобруйчане были распределены так: наиболее крупная группа состояла из мещан – 25,5 тысячи человек, крестьян насчитывалось около 6,5 тысячи, к потомственным и личным дворянам относились 1675 горожан, купцы образовывали прослойку из 378 богатых торговцев, 92 служителя церкви представляли духовенство, а те самые 36 иностранных подданных и примкнувшие к ним три наших земляка олицетворяли заграницу в городе на Березине, да еще два десятка граждан причисляли себя к другим сословиям.

Казалось, в Бобруйске могло произойти настоящее вавилонское столпотворение от смешения языков, верований, культурных традиций. Но нет, бедлама не случилось: все евреи, считавшие родным языком идиш, тысяча с лишним польскоговорящих, 365 немецкоязычных и примерно в равных частях носители татарского и других языков числом в 160-170 человек, а также около двух десятков латышей в прямом смысле находили общий язык благодаря великорусскому, малороссийскому и белорусскому языкам, которые считали родными почти 12 тысяч бобруйчан. Практически соответствовало такой картине и распределение жителей нашего города по вероисповеданиям. Большинство, естественно, составляли иудеи – 20,8 тысячи, 11,2 тысячи веру­ющих были православные и единоверцы, без малого полторы тысячи прихожан насчитывала римско-католическая конфессия, примерно по триста с лишним человек относились к старообрядцам и протестантам, еще около двух сотен было в нашем городе магометан и лишь единицы представителей других религий.

Труд объединял

В городе со значительной крепостью, разумеется, большинство населения составляли люди, посвятившие жизнь ратной службе в ней и приданных частях и подразделениях. Со времени постройки цитадели основой ее личного состава были великорусы – более 3,5 тысячи офицеров и нижних чинов вместе с членами семей насчитывалось в гарнизоне к началу ХХ века.

Вторую по численности группу военных в 450 человек составляли малороссы или, говоря по-современному, украинцы. Третьими были почти 360 служивых белорусов. Замыкали список авангарда вооруженных сил в Бобруйске евреи с чуть более чем 320 офицерами и солдатами. Далее, по степени убывания, военную службу представляли поляки, немцы, татары и прочие.
Вторым по значимости занятием бобруйчан в конце позапрошлого столетия было земледелие. Причем первую скрипку в нем, как ни странно, играли евреи – более полутора тысяч их работало на земле, тогда как великорусы и белорусы только в сумме давали такое число. Удивительно, но факт: третьими в рейтинге занятых бобруйчан были свыше 1,2 тысячи российских работников частной прислуги и поденщиков, дополняли их без малого тысяча еврейских и более 270 белорусских коллег. Следующими по профессиональной привлекательности для населения были административные, судебные и полицейские органы, где нашли себе пристанище соответственно 476 глав и членов великорусских, почти 100 белорусских и около трех десятков польских семей.

Исторически так сложилось, что наш город на Березине издавна славился лесными промыслами и сопутствовавшей им деревообработкой, которые представляли и двигали вперед соответственно по 64 и 447 иудеев, 152 и 288 россиян и 43 и 46 белорусов. А вот в обработке животных продуктов евреям в Бобруйске равных не было – более 800 человек на фоне буквально единиц других национальностей работали в отрасли.

Не везде монополисты

Майса о том, что в Бобруйске шили не хуже, чем в Париже, бытовала уже тогда. Изготовление одежды, без сомнения, было приоритетным занятием бобруйских сынов израилевых – 1,3 тысячи их обшивали население (и не только местное), при том, что конкурировали с ними каких-то полторы сотни мастеров из великорусов и буквально по десятку кудесников иглы из белорусов и поляков. Кроме того, 170 с лишним торговцев иудейской веры продавали в нашем городе ткани и готовую одежду, не ощущая никакого соперничества со стороны единственного на тот момент мануфактурщика российского происхождения.

Безраздельно властвовали евреи и в таких отраслях промышленности города, как производство напитков (кроме продуктов винокурения) и бродильных веществ, в котором трудились до полутысячи бобруйчан, выпуск табака и изделий из него (250 работающих), изготовление ювелирных украшений, предметов культа и роскоши, где насчитывалось умопомрачительное число мастеров – 3 тысячи 251! Абсолютная монополия бобруйских детей Израиля была в торговле зерновыми продуктами, которой занимались почти 2,5 тысячи человек! Так же сильны позиции евреев были в торговле живым скотом, предметами домашнего обихода, строительными материалами и топливом, металлическими товарами, машинами и оружием, а также предметами роскоши, наук, искусства и прочими. Сюда же следует добавить около 1,3 тысячи торговых посредников и почти четыре сотни занятых в содержании трактиров, гостиниц, меблированных комнат, клубов и питейных заведений. Вдвое превышало число евреев остальных бобруйчан, работавших в сфере обеспечения чистоты и гигиены тела, а проще – в банных и прачечных заведениях.

На удивление много представителей по сути титульной нации служило на железной дороге: по сравнению с почти 270 великорусами, сотней поляков и единицами белорусов их было в разы больше – чугунку обслуживали не менее 1,2 тысячи евреев. А вот извозным промыслом, вопреки сложившемуся мнению, их занималось меньше, чем великорусов – чуть более сотни балаголов против без малого двух сотен остальных извозчиков.

Национальные особенности интеллекта

Подавляющим было преобладание представителей еврейской национальности в интеллектуальной сфере Бобруйска – свыше 700 учителей и педагогов занимались учебной и воспитательной деятельностью в нашем городе. Едва ли не в десять раз меньше преподавателей великорусского происхождения несли знания детям и юношеству, и лишь единицы представляли остальные этнографические группы в просвещении и образовании. Похожая картина была и в сфере здравоохранения, где россияне несколько преобладали, а медики из ­евреев были на втором по численности месте.

Пикантным штрихом к умственным способностям потомков древнего иудейского племени служила статистика получения ими доходов с капиталов и объектов недвижимости. Хоть и в острой конкуренции, но они числом более 650 удерживали первенство, тогда как соперничали с ними более 480 великорусов и чуть более 120 поляков. Усиливала впечатление пропорция первых и вторых в получении средств от казны, общест­венных организаций и частных лиц – почти 200 бобруйских евреев и полсотни российских бобруйчан.

Где и кому работать не хотелось

Объемистые архивные документы не везде пестрят цифирью. Например, в статистических таблицах прочерки у проживавших в Бобруйске начала ХХ века великорусов стоят в графах «Пчеловодство» и «Производство экипажей и постройка деревянных судов», «Торговля кожами и мехами» и «Торговля разносная и развозная», некоторых других, что свидетельствует о неприятии местными россиянами отдельных видов бизнеса.

Согласно тем же данным, белорусы совершенно не занимались частной юридической деятельностью, не состояли на службе при благотворительных учреждениях, игнорировали профессиональные охоту и рыболовство, уклонялись от изготовления оптических и хирургических инструментов и часов, не состояли в кредитных учреждениях и избегали всяких видов торговли.

Бобруйские поляки, как свидетельствуют документальные источники, не были представлены в науке, литературе и искусстве, животноводческой отрасли, водных сообщениях, продаже живого скота и в другой торговой деятельности.

Евреи же занимались всем! Или по крайней мере пытались, пробовали себя в различном предпринимательстве. Самое минимальное их участие на территории нашего города зафиксировано в начале прошлого века лишь в добыче руд и копях, ремонте и содержании жилья и строительных работах, а также в сухопутных сообщениях.

При этом в нашем славном городе на Березине всегда все было. Иными словами, бобруйчане во все времена взаимодополняли друг друга, чего, разумеется, без взаимопонимания не могло быть. Так не достойно ли это подражания в наши дни!