Бегство от себя: цена «лучшей жизни» за границей

Казалось бы, ничем меня уже не удивить. А потом в соцсети «стучится» человек, которого я мог бы с уверенностью назвать самым близким. Еще лет 15 назад. И который пропал с «радаров дружбы», разом отрезав и детство, и юность. Был, был – и пропал. Ну так бывает, наверное. Вова, это же не я вычеркнул 15 лет жизни. Это же не я отринул все любимое и родное, как будто переезд в другую страну автоматически стирает прошлое.

Но вот он пишет. Коротко, буднично, как будто не было этих лет молчания. Как будто не он тогда оборвал все ниточки одним резким движением.

Дружба, однажды преданная, не воскресает по первому звонку. Но и не в моих правилах отказываться от людей, которых всем сердцем любил. Ведь дружба… Дружба либо живет, либо умирает. Третьего не дано.

…Владимир теперь далеко не тот, каким я его знал. Но удивительное дело: подбираясь к сорока, люди вдруг начинают переосмысливать собственную жизнь. И это не первый (и далеко не последний!) человек, который начинает любить свою прошлую жизнь, свою страну в моменте. Который истово ищет былые связи и по-настоящему понимает, что он потерял. Далее – выдержки из недельной переписки, адаптированные.

– Привет, помнишь меня?

Разумеется, Вова. Помню, конечно, о чем разговор. Помню все в мельчайших подробностях. Как «солили» школу иногда. Как удивлялись, что на нашем карьере лебеди живут. Как планировали будущее. А потом ты исчез.

– Я же не сам… Мама забрала с собой в Израиль. Выбора не было.

Выбора? Тебе было больше двадцати. Помнишь, как ты бахвалился перед нами, что ­«наконец-то отсюда свалишь»? Здоровый лоб! Мужик практически. Уехал, закрыв дверь ногой! С чего бы спустя 15 лет объявился?

– Я так и не смог стать тут своим. С каждым годом лучше не становится. Такое ощущение, что лучшую свою жизнь я прожил в Беларуси. Мне 38, есть семья, есть друзья, но я не чувствую себя «в своей тарелке».

Так возвращайся, Вова! Нет у Беларуси нелюбимых детей, нет тех, кому бы Родина отказала! Беларусь, наверное, единственная на планете страна, которая любит своих сыновей, где бы они ни были! В чем вопрос?

– Я так устал, честно говоря. Устал от воздушных тревог, устал бояться за жизнь. Мою, жены, детей. Вот я на работе, а в Телеграм-канале пишут: «Ракеты над Хайфой». И я тут же звоню детям, жене. С каждым гудком чувствую, что седею. На той стороне берут трубку, слышу родной голос – и отпускает. Это так дико! Ну то есть, вот мы – цивилизованный мир! И мы ходим, наблюдая за сводками и небом!

Нам этого, Владимир, не понять. Мы тут живем, в Беларуси, как у Христа за пазухой. Я сочувствую, что каждый твой день начинается с тревоги и заканчивается страхом. Но мы не завидуем вам, «уехавшим». Вам казалось, что там, за границей, жизнь ярче, богаче, свободнее. Что вы живете в каком-то другом – более совершенном – мире. А оказывается, вы там просто выживаете?

– А вы там как поживаете? Ты сам как?

Да все хорошо, Вова. Что определяет «хорошо»? Стабильность прежде всего. Уверенность в завтрашнем дне. Осо­знание, что ты не один, причем в масштабах целой страны.

Что самое ценное в нашей белорусской жизни, мой друг? Это когда утро начинается не с проверки сводок о ракетных обстрелах! Когда дети идут в школу по знакомым с детства улицам, а не прячутся в бомбоубежищах. Когда вечером можно спокойно выйти во двор – не высматривая в небе следы ракет, а любуясь закатом над тем самым карьером, где мы с тобой когда-то прогуливали школу.

Наши проблемы, мой друг, другие. Не «выжить бы», а «как лучше устроить жизнь». Мы сажаем сады, а не роем бункеры. Строим школы, а не противоракетные щиты.

И знаешь что? В этом и состоит счастье. Простое, земное, без пафоса и глянца. Когда соседи по-прежнему заходят без звонка, а в магазине у дома тебя помнят с детства.

Мы не идеализируем страну, не бахвалимся. У нас хватает своих трудностей. Но это НАШИ трудности, и решаем мы их сообща. Без этого вечного страха, что завтра все может рухнуть. Израилю бы поучиться у белорусов, как стоит жить на огромной планете без конфликтов, Вова. По-­настоящему. Без фальши. Когда ты не гость, не чужак, а часть чего-то большого и настоящего, часть Родины – разве это не замечательно, Вов?

– Слушай, ты говоришь так, будто в Беларуси рай земной...

Да, здесь нет стеклянных небоскребов и рекламы «купи это – и станешь счастливым». Но здесь есть что-то другое. Что-то, что ты, кажется, начал понимать только сейчас.

Перспективы? Они везде, где есть люди, которые не опускают руки. Я не пропал, эта страна дала мне все для взлета. И ты бы не пропал тоже. Но ты выбрал «лучшую жизнь», а теперь сидишь в бомбоубежище и ностальгируешь.

– Слушай. Не тебе меня судить. Такое чувство, что вы там все зомбированные и своей головой не думаете. О свободе и речи нет.

Свобода? Ах, да, та самая свобода, когда ты каждый день боишься, что в твой дом прилетит ракета? Или, может, свобода быть вечным чужим, даже спустя 15 лет? Ты сам сказал – ты так и не стал своим. А здесь ты свой всегда. Даже если уехал. Знаешь, у нас свобода другая. Это свобода не бояться за детей. Свобода спать спокойно.

– Ты циник.

Нет, друг. Я стал взрослым. Ты когда-то думал, что счастье – это где-то там. А оказалось, оно было здесь. Просто ты этого не замечал. Так что, Вова, вопрос не в том, лучше ли в Беларуси или в Израиле. Вопрос в том, где ты наконец перестанешь бежать от самого себя.

– Что мне теперь делать? Вернуться? Сказать жене, что все эти годы были ошибкой? Что мы зря рвали корни?

Корни, Вова, не рвутся. Они либо сохнут, когда их перестают поливать, либо снова прорастают, даже сквозь асфальт. Ты спрашиваешь, что делать? Не мне решать. Но если ты вдруг окажешься в Беларуси – позвони. Мать никогда не бросит ребенка, и тебя это тоже касается.

– Я ехал в лучшую страну, и в итоге где я? Шанс, что на меня упадет ракета, не иллюзорный!

– Я ехал в «лучшую страну», а оказался в вечном страхе.

Но знаешь что? Ты не один такой. Уверен, что все вы ­«уехавшие» сейчас сидите по всему миру и тоскуете. Сколько разочаровались в своих мечтах? Вы думали, что смена места автоматически решит все проблемы. А оказалось – просто поменяли одни трудности на другие.

– Ты прав... Но я не могу просто взять и вернуться. Здесь мои семья, работа, обязательства.

Обязательства? А перед кем? Перед страной, которая так и не приняла тебя? Перед детьми, которые растут в страхе? Ты говоришь: «Не могу вернуться». Но ты и не уезжал по-настоящему. Потому что Беларусь – она не только на карте. Она в нас. Ты можешь жить хоть на другом конце планеты, но если в душе осталась тоска, значит, ты все еще здесь.

Приезжай. Посмотри своими глазами. Может, тогда ты поймешь, что твое место не там, где «престижно», а там, где ты по-настоящему свой.

– Я многое упустил…

Не «многое», Вова. Ты упустил себя. Но пока ты дышишь, еще не поздно это исправить.

Жизнь – это череда решений, и каждое из них имеет свою цену. Владимир когда-то решил, что счастье где-то там, за границей, в «цивилизованном мире». Он променял родные улицы, друзей, спокойствие на мираж лучшей жизни. И вот спустя 15 лет он осознает, что потерял не просто место, а часть себя.

Беларусь? Она не идеальна. Нет в мире страны, которая была бы такой. У нас свои трудности, свои проблемы. Но здесь нет войны. Здесь дети не прячутся в бомбоубежищах, а родители не звонят им каждые полчаса, проверяя, живы ли они. Здесь соседи знают тебя с детства, а в магазине у дома тебе улыбаются, потому что ты не чужой.

Свобода – это не лозунги и не митинги. Свобода – это когда ты не боишься за свою семью. Когда ты уверен в завтрашнем дне. Когда ты живешь, а не выживаешь. Владимир ошибся. Он думал, что смена страны решит все его проблемы, но оказалось, что он просто поменял одни трудности на другие – более страшные. Теперь он тоскует по дому, по прошлому.

Но Беларусь не держит зла. Она, как мать, готова принять своих детей обратно, даже если они когда-то отвернулись. Потому что Родина – это не просто точка на карте. Это то, что остается в сердце, даже если ты уехал на край света.

Так стоит ли бежать? Стоит ли менять спокойствие на вечный страх?

Ответ очевиден. Наша страна – это дом. И если ты однажды осознаешь, что ошибся, двери всегда открыты.

Павел ВЕРНЫЙ