«Оборотни» деревни Продвино. Воспоминания очевидца тяжелых событиях 1941-го

На службе у врага

Мрачным и жестоким был конец июня 1941 года. Шли ожесточенные бои. Пособники оккупантов организовали крестный ход для встречи немцев, собрали больше двух десятков местных жителей. Впереди этой малочисленной колонны несли иконы и хлеб-соль. Из машины вышли несколько фашистов – рукава закатаны, в руках автоматы, зашли в деревню и начали заниматься мародерством: выловили свиней, кур. Искупались в речке, а затем начали награбленную снедь варить, жарить и пьянствовать вместе с будущими карателями-полицаями. «Торжества» в пьяном угаре продолжались всю ночь. Спустя несколько дней предатели и пособники фашизма создали карательно-административный участок: он был хорошо оборудован, имел в достатке вооружение, наблюдательные вышки, окопы, блиндажи, ходы сообщения, траншеи. Немцы непосредственно находились в расположении участка и организовали власть своих пособников. Начальником полиции назначили некого Харченко, старостой – Вишневского. В июле 1941 года солдаты и офицеры Красной Армии выходили из окружения и пробивались к населенным пунктам. Один из офицеров зашел в Продвино. После знакомства с местными жителями (это были полицаи) его направили в дом, где уже были организованы засады, а он шел с одной целью – организовать партизанское движение. Зайдя во двор, он шел по дорожке мимо окон к крыльцу, и в это время каратель в него выстрелил. Около трупа собрались предатели, подло издевались над убитым, вытащили тело в огород и выпустили свиней, которые тут же его растерзали. На предложения людей предать труп земле полицаи ответили: «Если хотите, и вы там будете».

Поощряемые фашистскими властями полицаи стали надменно и с каким-то особым упорством служить оккупантам. Особо занимались сбором продовольствия с местных жителей: зерна, картошки, овощей, мяса, молока. В деревне Продвино был организован пункт по переработке молока, где готовились масло, сыр, творог. Заведовала молочным пунктом В.И. Вишневская (Бокая). Основными задачами карательно-полицейского участка были ликвидация партизанских отрядов и выполнение приказов фашистов. Партизаны контролировали дороги на Паричи и Глебову Рудню – Бобруйск. Отец строил дом, и нужен был пиломатериал (два дома и сараи сгорели 27 июня 1941 года во время боя). Завозили лес в Глебову Рудню на лесопилку, выпиливали доски разных размеров и обратно перевозили в Продвино. Заготавливали доски на пол, брусья для оконных проемов. Лесопилка и мельница принадлежали полицаю Ц. Трацевскому. Партизаны часто заходили на лесопилку и мельницу и использовали их для своих нужд: заготавливали доски, мололи зерно. И никто из карателей об этом не знал.

В июле 1942 года полицаи направили пьяного немца из помещения полиции в дом, где отец устанавливал стропила. Увидев его с винтовкой наперевес, отец слез со сруба и стал убирать инструменты. На улице уже стояли полицаи. Немец сделал несколько выстрелов. Через огороды прошел к дому, на немецком языке выкрикивал одно и то же. Наставив винтовку, он заставлял отца выходить на улицу. Отец мгновенно развернулся, схватил ствол винтовки и повернул в сторону. В это мгновение прозвучал выстрел, пуля прошла стороной и попала в новый сруб дома на уровне примерно полутора метров от земли. Вишневский и Трацевский подошли к немцу, взяли винтовку и пошли пить брагу. Отец зашел внутрь нового срубленного дома, присел и долго был в раздумьях, а вечером ушел в лес и вернулся спустя два дня.

Месть оккупантов

Отец часто брал меня с собой, когда уходил в лес. Однажды, когда мы пришли на лядо, отца кто-то окликнул из зарослей. Пройдя еще несколько шагов, мы увидели партизан из местных жителей. Разговор был очень долгий. Насобирав грибов, к вечеру мы вернулись домой. Бесчинству и свирепству полицаев не было предела, непокорных ставили к стене и под пьяный угар долго издевались под предлогом «почему не идете в полицию». Отца поставили к стенке в июле 1943 года и устроили пытку в присутствии малолетних детей. Спрашивали: «Так пойдешь в полицию или нет?». На что отец отвечал: «Нет. Хоть расстреляйте». А это были каратели И. Вишневский, Харченко, Ц. Трацевский. И только благодаря партизанам, которые оказались в засаде в картошке, через улицу отцу удалось спастись. Они отошли через речку к лесу и сделали несколько выстрелов, что вызвало панику у полицаев.

Начальник полиции Харченко систематически направлял местных жителей на боронование шляха, так как партизаны минировали дорогу в самых неожиданных местах. В июне 1943 дорога на Паричи была проборонована до д. Василевка, по ней уже местные жители проезжали на телегах. Немецкая колонна из нескольких машин доехала до д. Продвино. Немцы остановились у здания полиции, поговорили с начальником Харченко. Он доложил, что сегодня дорога проборонована и по ней можно ехать. Немецкие машины развернулись и направились на шлях. Их сопровождали Харченко и его помощники. Затем поехали в сторону д. Боровая. Полицаи вернулись в свое здание и начали обсуждать, что все прошло хорошо. Никаких признаков нападения партизан на колонну не предвиделось. Однако не доезжая до деревни Боровая, первая машина подорвалась на минах, искореженный металл лежал на обочине. Из оставшихся машин выскочили немцы и приготовились к бою. Но партизан не было. Среди немецких солдат началась паника, подобрав все, что можно взять, они загрузили вещи в другие машины и потребовали немедленно сжечь деревню. Каратели вечером направились в Боровую, имея при себе подготовленные факелы и бензин в канистрах. Придя в деревню, они обнаружили что местных жителей в хатах нет (они ушли в лес к партизанам). Смочили факелы в бензине, подожгли и стали подходить к каждой хате, поджигая крышу в нескольких местах. Через минуту все дома горели. Яркое зарево горящих зданий было видно в Продвино. На некоторое время дорога, которая снабжала продовольствием немецкий гарнизон в Бобруйске, была парализована, и немцы не могли привезти нужные им продукты.

Боронование дороги

К концу августа 1943 года прибыло снова несколько тяжелых немецких машин в Продвино. А чтобы проехать по шляху в направлении Паричей, нужно грунтовую проезжую часть дороги снова бороновать, хотя бы до Василевки. Немцы приказали Харченко организовать это. Вишневский под угрозой расстрела заставил отца запрячь вола, прицепить две бороны и прибыть на шлях (около Продвино) бороновать проезжую часть. Тем более что две бороны никак не могли пробороновать одновременно две колеи тяжелых немецких машин. «Поеду бороновать, если вторую колею будет бороновать Вишневский», – сказал отец. Услышав такие слова, тот побледнел, обмяк, не мог произнести ни слова. Харченко выругался и приказал Вишневскому бороновать шлях. Немецкий лейтенант, который присутствовал при этом разговоре, потребовал, чтобы ему перевели. Он дал команду Вишневскому немедленно запрячь пятнистую лошадку и прибыть через полчаса на шлях в то место, откуда начали бороновать. Спустя некоторое время Вишневский приехал на сборный пункт, но с одной бороной. Начались ругань, скандал, проклятья. Немец быстро потребовал от Вишневского подцепить вторую борону и приступить к работе. В ближайшем дворе потребовали от хозяина инвентарь, который быстро доставили и подцепили. Опять начались заминка и выяснения, кто должен ехать первым, кто – вторым через 20-25 метров по второй колее. Первую колею бороновал отец, так как она ближе к зарослям и кустарникам, откуда больше всего могли выйти и заминировать дорогу партизаны. По левой стороне поехал Вишневский – сзади на 25 метров.

В то же время по правой стороне в кустах на расстоянии 200-250 метров от исходного пункта боронования шляха находилась группа партизан. Им было дано задание убрать старосту деревни Продвино. Больше двух месяцев велось наблюдение за руководством полиции. И здесь оказалась лучшая возможность выполнить задание. Отец погонял вола, он тянул две стороны очень медленно. Сзади двигался Вишневский. Из-за поднятой пыли видимость была плохая. Партизаны увидели, что по правой колее идет их связной. Командир группы дал команду быстро заминировать левую колею и замаскировать ее, чтобы не было подозрений. Двое партизан сделали углубление, установили мины, связали их тонкой проволокой, за которую должна зацепиться борона. Детонаторы были проверены. Собравшиеся еще раз посмотрели на пыльный шлях и стали медленно расходиться. Кто пошел в сторону здания полиции, кто ушел на поля. Я остался один, без отца, и стоял у дуба, который рос у шляха на перекрестке двух дорог, смотрел на дорогу, покрытую сплошной пылью. В какой-то миг увидел столб огня, поднятый вверх со стороны деревни, понеслись вопли и крики, стрельбы не было. Толпа людей побежала в сторону взрыва. Сзади этой толпы бежал и я. Когда подошли к месту взрыва, стало ясно, что уничтожена лошадь. Вишневский отделался мелкими царапинами – он шел впереди лошади, что его и спасло. Отец сел на выбоину колеи и закурил. Вишневского привели в чувства, приподняли. Партизаны, наблюдавшие за этими событиями, направились в сторону ляда. Вишневский, оправившись от шока, в сентябре 1943 года пошел на открытый грабеж. На правах властителя он пришел с Харченко, чтобы выгрести все, что пригодно для пропитания. В трех мешках были сушеные грибы, каратели забрали все. Наша семья осталась без провизии.

(Продолжение следует).