Бобруйский новостной портал Bobrlife

Бобруйск — Новости —Новости Бобруйска — Погода — Курсы валют — Общественно-политическая газета — Навіны Бабруйска — Бобруйский портал —бобр лайф — Зефир FM

Евгений Товстик, инспектор Бобруйского ГРО ЧС
Евгений Товстик, инспектор Бобруйского ГРО ЧС

О чем говорят шрамы. Из дневника инспектора МЧС

2 175

Апрель располагает, конечно, к прогулкам. Сеньке скоро уже пять, и почему-то мне кажется, что рыбак он будет заядлый. Только сошел снег, форштадтская льдина тронулась по течению, он уже кричит: «Поехали к деду на рыбалку». Правда, не всегда ему так важна сама рыбалка, как прогулка вдоль Березины: ноги намочить как следует, побросать камни в реку да попугать местных уток. Ну, я и сам был таким. Я и сейчас такой.

Наконец выдались свободные выходные, градусник показал плюс семнадцать, и мы без раздумий рванули в известном направлении. После традиционно плотного и сытного обеда (в этом вся наша бабуля) мы, понятное дело, решили прогуляться с Сеней на речку. Погода чудесная. Ветер с горы, поэтому у самого берега благодать, тихо.

Не одни мы оказались свободными в эти выходные. Вдоль берега людно. Кто-то рыбачит, кто-то с семьей на прогулке. само собой, повсюду аппетитные костры. Я не стал «включать пожарника» и читать нотации отдыхающим, тем более что все было культурно. Сеньке напомнил, чтоб не лез в холодную воду, тем более – не подходил близко к кострам, как бы сильно этого ни хотелось. Вряд ли он меня услышал, но из уважения одобрительно кивнул. Мы продолжили прогулку. Дед Семен, как всегда, похвастал уловом и выделил карасика для Арсения Евгеньевича. Добычу для нашего Рыжика мы положили в пакетик, я закатал рукава и сполоснул руки в прохладной, но такой приятной воде. Сеня вдруг внимательно посмотрел на мои руки и спросил: «Пап, а что это за рана у тебя? Ты где-то ударился?»

Я не сразу понял, о чем он. Посмотрел на руку, и меня кинуло в дрожь… На правой руке чуть ниже локтя у меня шрам, который, словно машина времени, вернул меня на лет двадцать назад. Если честно, о нем я особо никогда и не вспоминал – не на видном месте находится. Но этот вопрос сына и сам шрам застали меня врасплох. Я понял, что без ответа о шраме мы с речки не уйдем. Присели, я начал рассказывать.

Мне было лет восемь. Теплая ранняя весна. Мальчишками мы играли на поляне возле домов. Там была небольшая свободная зона. Мы ее называли «объектом». Вся в кочках, кустах, частично с мусором и непонятными столбами – это была территория для самых разных наших развлечений. Да, сухой травы там по весне тоже хватало. И как полагается юным и любопытным детям, мы любили ее слегка пожечь. Немного. Так, чтобы нам было интересно, а родители не видели. В тот день было как-то ветрено. Вадик сразу отказался выходить играть. Были только я, Ванька из пятого класса и его сестра Олеся. Папа у Ваньки был курящий, поэтому спички у нас были. Уже вечерело, родители пришли с работы, и мы понимали, что времени поиграть у нас немного. Ванька собрал небольшую кучу травы, пару веток, и развел костер. За ним мы должны были обсудить планы на каникулы и девчонок. Подул сильный ветер, и пламя резко перепрыгнуло на траву. По привычке мы попытались затоптать огонь, но, как ни старались, ничего не получалось. Олеся стала паниковать, заплакала и побежала домой. Мы с Ваней еще немного потоптались на месте, старались справиться с быстро распространяющимся пламенем. Огонь начал нас окружать, а дым стал очень плотным и уже мешал видеть Ваньку. Я слышал, что он громко начал закашливаться. Ситуация выходила из-под контроля. Стало дико страшно. Мы звали друг друга, орали, чтобы нас услышали. Помню, что было горячо под ногами. Мы потеряли ориентир. Не знаю, от чего было больше слез: от дыма или от страха. Вдруг чья-то сильная рука вышвырнула меня из огнива, я отлетел к забору и стал откашливаться. Это прибежали родители мои и Ванькины. Как ни странно, они быстро чем-то забросали горящую траву, нашлись и ведра с водой. Ванькин папа даже протянул через забор шланг и поливал на пламя. Я понемногу приходил в себя, пытался сквозь задымленные слезы увидеть, что происходит, а когда прокашлялся, сперва начал кричать и спрашивать о Ваньке. Потом увидел, что за ухо его папа повел домой. Фух, главное – живой… Ухо заживет – не первый раз страдают Ванькины уши.

После приземления к забору и ликвидации местного пожара прошло несколько минут. Я потихоньку начал вставать. Из дыма показался силуэт отца. Это он меня выбросил из пламени и подарил возможность еще пожить. Он помог мне встать, ни слова не сказал. Но во взгляде я прочитал смесь жутких переживаний за меня, испуга и злости. Я пришел домой, папа профессионально быстро успокоил маму, мне забинтовали правую руку (ее я повредил при падении к забору), а потом отправили в комнату, справедливо оставив без вечерних мультиков. В комнате я еще долго сидел, не понимая, что произошло. И совсем не обращал внимания на достаточно сильную рану на руке чуть выше локтя. Все, что понимал: я жив, жив Ванька. И что больше жечь траву я не стану никогда…

…Конечно, так подробно Сеньке всего этого я не рассказывал. Но, надеюсь, сын все понял и не повторит моих ошибок «молодости». Сидеть на траве у речки оказалось холодно, и мы пошли обратно. Малыш был счастлив от прогулки. Я счастлив за него. А сам еще долго вспоминал о шраме на правой руке, об отце, который спас, думал об огне, который может эту жизнь отнять, стоит только на миг к нему несерьезно отнестись.