«Все отдала, что могла…» В гостях у освободительницы Бобруйска

...А вот и она. Худенькая, маленькая женщина отвлекается от не самого приятного занятия – сбора колорадского жука – на скрип открывающейся калитки. Узловатой и натруженной за долгие годы рукой вытирает выступивший на лбу пот, но улыбается:
– Наконец-то приехали. А то я уже с утра вас жду...

Мария Станиславовна Лещун проводит нас в свой небольшой, но очень уютный дом. Снова невольный экскурс в прошлое: в доме свежо и удивительно тихо. Негромко гудит невысокий холодильник в прихожей, скрипят прикрытые рукотворными круглыми ковриками половицы. На видном месте «тот самый» крашеный шкаф-сервант – атрибут, кажется, каждого деревенского дома, на котором красиво расставлены праздничные открытки. В небольшом, но уютном зале две застеленные по всем канонам деревни кровати: стоявшие полубоком подушки под белоснежными узорными наволочками. Много фотографий в больших и малых рамках или просто за стеклом, иллюстрирующих разные эпохи: молодость, зрелость, старость. Муж, дети, внуки. Прошлое и настоящее...

..Мы присели, кто на краешек старенького, но крепкого дивана, кто на стул, а ветеран войны отправилась надеть свой парадный китель со множеством медалей. Марии Станиславовне не привыкать рассказывать о себе. Вот только повествование о жизни 13-летней девочки никогда не дается ей легко.

– Каждый раз... каждый раз, когда я начинаю обо всем рассказывать, когда вспоминаю, мне становится так тяжело, так тоскливо... – полушепотом говорит Мария Станиславовна.
Ее глаза становятся влажными, а голос дрожит и срывается. Она ведет рассказ тихо, но уверенно, снова переживая, пропуская через себя те далекие, выжегшие вечные следы на сердце дни.
...Ничто не предвещало беды в жизни обычной пятиклассницы из многодетной семьи. Она не вникала во взрослые разговоры о будущем и войне, никому не желала зла и намеревалась прожить долгую и счастливую жизнь. Однако война, которая огненным смерчем семимильными шагами пронеслась по нашей необъятной родине, сломала не одну судьбу и лишила детства не одного ребенка. Мария была из тех, кому волею случая посчастливилось выжить, но обмороженные пальцы на ногах и сегодня, почти 8 десятков лет спустя, напоминают о том, каково это было сражаться за возможность дышать.
– Осознание, что детство закончилось, пришло, когда через нашу Боярщину потянулись раненые, изможденные советские солдаты, – рассказывает ветеран войны.
Жители деревни помогали солдатам всем, чем могли, а когда стало понятно, что вот-вот тут окажутся и немцы, как и по всей необъятной стране, в районе образовалось партийно-комсомольское подполье, появился партизанский отряд. Мария вместе со старшей сестрой Гэлей вела партизанскую деятельность: передавала записки связным, помогала вести разведку, собирать и передавать оружие и боеприпасы...
– Страха не было... Не знаю, почему. Не боялась я. Совсем. Вокруг гибли люди, многим делали больно, они страдали. А мне не было страшно. Не могла я представить, что это... Пока сестру старшую не потеряла. Кто-то донес, что она в связях с партизанами состояла. Сначала забрали у моей сестры мужа Ивана и свекра, их расстреляли. Ее, правда, не тронули, потому как она тогда уже с животом была... Забрали мы сестру из Дойничево к себе в Боярщину. Но долго ей пожить не удалось: расстреляли сестру зимой 43-го...

Мария Станиславовна с трудом прячет дрожащий голос, тяжело вздыхает, пытается найти такую нить для разговора, которая бы приносила ей меньше боли от воспоминаний. Женщина рассказывает, как фашисты начали лютовать. Переломный год войны, когда то тут, то там они терпели поражение, больно отзывался в глубинке, где жители сел и городов каждый день молили небеса о скорейшем окончании войны, о том, чтобы их родные и близкие вернулись домой живыми. Фашисты вершили облавы, как на зверя охотились на измученных и изможденных людей, которые находили себе минуту покоя в схронах, убежищах... Не раз приходилось скрываться, спасаться бегством и Марии Станиславовне.
– Стреляли часто... Я до сих пор не могу понять, как сумела остаться живой. Немцы на пули не скупились, это да... И ловили не раз. И допрашивали... Пытались узнать хоть что-то, что могло бы помочь выбить подпольщиков, очистить от партизан леса. И мучили... А после очередного допроса меня и некоторых других пленных почти отправили в Германию... Долго перед этим выпытывали, голодом морили. Хотели, чтоб рассказала, где партизаны, с кем общалась, что делала... А я знай себе говорила: «Лес наш большой, ничего не знаю».
Каждый человек, будь то маленькая девочка или глубокий старик, кажется, подвергался допросам или пыткам.
...Марию и еще почти два десятка человек перевозили в вагоне, когда было решено совершить побег. Немного не доехав до Осиповичей, там, где поезд слегка замедлил ход, люди стали бежать, выпрыгивая из движущегося вагона. Немцы остервенело поливали беглецов свинцовым дождем, но и тут высшие силы сохранили Марии жизнь. Семь дней и семь ночей люди пробирались до родных земель по сильным морозам, без хорошей обу­ви, без одежды, без еды и воды.
– Как же хотелось есть! Мне казалось: если бы нашла куст с волчьими ягодами, я бы съела его и умерла, но не голодная... Все, что у нас было, – соль в кармане у кого-то. Холодно, страшно, голодно... Я думала, что мы не дойдем. Столько лет прошло, а ноги мои обмороженные и сегодня мне напоминают о том походе...
Вернувшись в родные места, люди, а вместе с ними и подросток Мария, продолжили стараться и рисковать жизнью, приближая долгожданный день Победы. Эмоции, которые испытала девушка, когда наконец все закончилось, Мария помнит и сегодня:
– Никто не верил. Но радость победы... Она закипала в сердце, она придавала сил. Очень болела душа. За всех, кто не дожил, кто рисковал жизнями, но так и не смог увидеть этот день. За недоживших до Победы знакомых, друзей, родных... Я не могла поверить, что через все прошла, не потеряв надежду...
Мария Станиславовна дала себе слово: раз судьба оставила ей жизнь, она будет жить – на благо страны, на благо будущего поколения. Она пообещала себе, что никогда не забудет всей силы ужаса пережитого и до последнего вздоха будет оберегать мир на земле, рассказывая о войне потомкам.

Девушка вышла замуж, родила троих детей. Долго и плодотворно работала и всю жизнь слышала в свой адрес только теплые слова. Сегодня у нее большая семья и аж девять внуков. Родные часто навещают Марию Станиславовну, содержат в чистоте и порядке ее двор, садят картошку, клубнику и лук, жарят на праздники шашлыки и косят подросшую траву. Но женщина не торопится ехать в город:
– Я всю жизнь прожила на селе, тут мне и помирать... Годы уже, возраст. Устала я. Здоровье не то. Все, что могла, я отдала. Все, что успела, сделала, рассказала... Скучно ли мне тут? Да... Одна живу, в тишине. Телевизор, газеты... Скотину держать сил уже нету, хоть бы себя продержать... Рядом только племянник живет. Родной, в пять утра на работу бежит, всегда проведает, и воды наносит, и здоровье спросит... Спасибо всем родным моим, ради них вот только еще и стараюсь жить. А так уже и толку нет. Интереса. Главное предназначение наше мы, старики, я считаю, исполнили. Кто как, все по-разному, но встретили Великую Победу, освободили родной край, город. Спасибо... Спасибо всем, что нас не забывают. Что звонят постоянно, в гости приезжают... Дети, такие милые и хорошие, приходят из школы, помогают. Слушают рассказы старой, да сами песни поют. Открытки, подарки... Память. Нам разве много нужно? Нет... А не станет нас, грустить не надо. Мы хоть и прожили трудную жизнь, но прожили ее не зря.

Женщина проводила нас до калитки. Повинуясь душевному порыву, обняла каждого крепко, трижды поцеловала. Так, наверное, провожали жены и матери своих мужей и детей на войну много лет назад. Смахнула вновь набежавшую слезу:

– Будьте здоровы, хлопчыки. Только б не было у вас войны...
...На столбе в удобном гнезде выпрямился и замахал крыльями красавец-бусел. Редкие облака, как по команде, разбежались, и землю озарило теплое летнее солнце. Мимо проехала «лавка на колесах», протяжно бибикая на всю улицу. Я будто снова оказался в бабушкиной деревне 25 лет назад, на душе вдруг стало тепло и безмятежно. Я улыбнулся этой седой старушке, сжал ее худенькие руки в своих, посмотрел в ее добрые и искренние глаза:
– Спасибо вам за Победу, за будущее, за все!
– Яблок в этом году много очень, – услышал ее голос, уже уходя. – Чтоб приезжали в любое время и брали, сколько надо. С богом...