Пришла на время, а осталась на всю жизнь. О годах работы в «Камунісце» вспоминает бывший корректор редакции Анна Новиченко (Лузан)

Бывало, сидели на работе до утра
– Я окончила в свое время Гомельский университет, – рассказывает Анна Максимовна. – Сначала работала учителем в сельской школе в Гомельском районе, потом приехала в Бобруйск, откуда я родом, устроилась на работу в школу в Титовке. У меня уже было трое детей, а школа отнимала много личного времени, нужного для их воспитания. И тут я увидела объявление в «Камунісце» о том, что в редакцию требуется корректор. Это было в 1982-м году. Вот я и пошла туда. Сначала меня смущала зарплата: в школе она была у меня 360 рублей, а в редакции – всего 110. Начала думать. А редактор Николай Павлович Волоткович говорит: зато у тебя здесь будет три выходных. Я согласилась. Думала, поработаю, пока дети подрастут, и уйду. Но в итоге просидела в редакции всю жизнь, до пенсии.
Редактор «Камуніста» Николай Павлович Волоткович был очень хорошим человеком: интеллигентный, порядочный, никогда не ругал меня, с ним работалось легко. А вот Дору ругал постоянно. Если какая-то ошибка в газете, то кричал: как можно было, как можно?.. А потом, после выхода на пенсию, он пошел работать в газету «Рабочы» на ФанДОК. И однажды в одном заголовке у него проскочило три ошибки. Пришел к нам в корректорскую и говорит: «Девки, вы меня простите, если я на вас когда-нибудь что-нибудь сказал. Я же несколько раз читал это, а получилось вот как…». Наконец-то он понял, как в газете появляются ошибки.
Были ошибки и у меня. А однажды сделала вообще ужасную для советского времени. Читали полосы я и дежурный по номеру журналист Александр Кизевич. Текст набирала линотипистка Галя Зеленцова. Мы куда-то спешили, и Галя взялась подчитать мне с оригинала. А она как набрала, так и прочитала: «Фейгин, член политбюро» вместо «член партбюро». И никто этого не заметил – ни я, ни Кизевич, ни «свежий глаз». Редактор Александр Корнеевич Демидович в это время был в отпуске, вместо него оставался Ефим Романович Гейкер. Прихожу в редакцию, меня встречает на лестнице журналист Людмила Плоткина: «Ой, что теперь будет? Если бы это случилось при Демидовиче, то было бы все нормально, а мы же евреи…». Потом по этому случаю проходило собрание парторганизации. Кизевич, как джентльмен, всю вину брал на себя, и нам поставили на вид. В парторганизацию входили коммунисты из других учреждений, и если наши газетчики сидели удрученные, то сторонние не понимали, из-за чего сыр-бор и смеялись. А сам Фейгин приходил к моей маме и говорил: ты представляешь, что наделала твоя дочка, как мне это было неприятно, на работе надо мной все подшучивали, но виновных наказали…
Больше таких ошибок не было. Правда, позже, уже при другом редакторе, иногда, как говорится, мозг выносили из-за неправильно расставленных запятых и других знаков, особенно почему-то в программе телевидения. А сейчас я смотрю эту программу в любой газете – там вообще кошмар, даже имена собственные с маленькой буквы пишут, и все нормально.

О коллегах начистоту
– Ефим Романович Гейкер был старейшим журналистом газеты, его многие знали в городе. Характер, правда, у него был своеобразный, еврейский. Допустим, он долго говорит тебе, какая ты хорошая, хвалит, а потом подходит к другой, и говорит ей, что я такая-сякая, а она хорошая. Если в его материале в газете вышла ошибка, и в оригинале у него она была, то, когда все уходили из корректорской, он находил этот оригинал и исправлял в нем ошибку - это было у него «хобби». Когда он уезжал в Израиль, я ему сказала: Ефим Романович, я всегда знала, что вы еврей, а оказывается, что вы натуральный жид. И он на меня не обиделся, потому что это было действительно так. А так он был хороший, грамотный журналист, интересный собеседник.
Очень добрым, внимательным к людям редактором был Александр Корнеевич Демидович. Думаю, если бы его «досрочно» не убрали, то он, возможно, еще жил бы. Какая-то дамочка постоянно кляузничала на него в «белый дом», что по его вине в редакции народ слишком вольно себя чувствует. Он даже до пенсии неделю или две не доработал – родился Александр Корнеевич в первых числах января, а «ушли» его в декабре. Что он кому плохого сделал? Наверное, кому-то его место понадобилось…
Золотым человеком была ответственный секретарь Нина Ивановна Чурун, с которой мы дружили. Помню, играют мужики в кабинете в шахматы, а материалы в газету не сдают. Нина сидит-сидит, ждет, подойдет к шахматистам и тихо попросит сдавать материалы. Потом из своего кабинета начинает кричать нецензурно – опять до них не доходит. Тогда она идет к мужикам, берет шахматную доску и как шваркнет ею об стол, аж фигуры разлетаются. Тогда начинается шевеление, работа. Нина была хорошим, грамотным секретарем, добрейшей души человеком.

Порядочным, старательным был и Михаил Матвеевич Кривец, он многое делал для редакции. Когда развалился Союз, ездил за газетной бумагой в Кондопогу в Карелию, обеспечивал ей и «Камуніст», и другие редакции. Во время дефицита доставал для сотрудников и одежду, и продукты. Он много и хорошо писал для газеты, но тоже ушел из редакции не сам, его «ушли», и он обижался на это.
Нормальным мужиком был водитель Женя Казачек, он многим помогал, в том числе и мне переезжать в другую квартиру. Не в его правилах было кому-то отказывать.
А вообще, обстановка у нас в редакции тогда была замечательная. Двери во все кабинеты были открыты, к нам приходили люди, вечно спорили, обо всем рассказывали, обсуждали политику, новости, и никто не возмущался, что «больше двух собрались».
Мы и отдыхали хорошо, все праздники, дни рождения отмечали в редакции. Выезжали на природу, на так называемые кустовые семинары с другими редакциями – например, на теплоходе на Белый Берег. Говорили о работе, жизни, пели песни. За грибами в лес ездили.
Я с теплотой вспоминаю те времена и не жалею, что из школы ушла в газету. Мне нравился коллектив, я привыкла к этой работе и не считаю потерянными годы, отданные «Камуністу».

Фото из архива Анны Новиченко.