Особенности криминальной охоты на головные уборы в Бобруйске

В Бобруйске практиковался такой специфически советский вид преступлений как срывание меховых шапок. Сегодня инстаграмное общество захлестнула старая мода на дорогие головные уборы. С пыльных антресолей реквизит для фотосессий как нельзя лучше дополнял образ девушки из 90-х. Кроме шапки в образ входили и бутерброды с икрой и, конечно же, легендарный показатель статуса – «девятка», самовар, баранки…. В ленте то и дело попадались видео от девушек из нынешних 20-х о том, как сделать макияж «девушки из 90-х», «девушки криминального авторитета»… Романтизация времени одних вдохновляет, других – раздражает. А мы спросили, как было в действительности? Никакой романтики в бандитизме не видит Владимир Романенко,  подполковник милиции в отставке.

Владимир Викторович был сыщиком в 80-х, начальником уголовного розыска отдела милиции Первомайского района Бобруйска. У него был свой закрепленный участок и три участковых, –патрулировали район Черепичного, Киселевичей и не только.

– Престижными были  каракулевые, норковые,  песцовые, ондатровые, пыжиковые шапки и из меха рыжей и чернобурой лисиц, – вспоминает собеседник. – За неделю по пять шапок могли сорвать, в основном с женщин.

Вообще, в СССР царил культ шапок. Женщины не снимали их даже в театре и фотографировались в них. А еще на подкладках можно было найти имя владельца головного убора. Часто к ценной вещи пришивали резинки, чтобы вор не мог так просто сорвать добычу. Этот криминальный промысел появился в начале 70-х годов. Миновали тяжелые послевоенные годы, и люди стали  лучше одеваться. А жажда легкой наживы присутствовала всегда. Шапки стоили дорого (две средних зарплаты),  а сорвать их с головы было вполне возможно. Легконогие подростки и молодые парни выходили на грабеж под вечер. Они пристраивались сзади к жертвам, в основном женщинам. Главное, нужно было мгновенно скрыться с места преступления, нырнув в темноту.

– Не только шапки. Могли и сережки вырвать, сумки,– вспоминает Владимир Викторович. – Орудовала в 90-х банда подростков. Они караулили бобруйчанок возле «шинных» общежитий. Толкали в спину, могли и придавить сверху, забирали все ценное и убегали. Это были учащиеся профучилищ, студенты, молодые люди до 20 лет.

Добычу обычно сбывали на барахолке, гаражах, особо не торгуясь, а то и вовсе по цене ниже ее реальной стоимости. Историей происхождения головного убора покупатели не интересовались, если к тому же он выглядел новым. В условиях дефицита об этом не принято было спрашивать.

Что ж, криминальная молодежь была предприимчива, если бы только направить эту инициативность в правильное русло. Владимир Викторович в разговоре вспоминает еще одну схему, которой следовали около полутора лет и никто не заявлял в милицию о пропаже ценностей. Почему? Ну не пойдет же в милицию мужчина или женщина, которых ограбили во время адюльтера в автомобиле. Чистая репутация дороже пары золотых сережек.

Слаженная работа сыщиков помогала возвращать украденные вещи. Находили квартиры и людей, которым сбывали шапки, ценности. Находили и ребят, которые совершали грабежи. За это им были реальные сроки. Многие перевоспитывались и уже в будущем вели себя благоразумно: «Виделся не раз с теми, кому открывал уголовное дело. Как ни странно, есть и те, кто благодарит меня, перековав себя в исправительном учреждении».

Благодарности были и от тех, кому возвращали пропажу. Время лихих «шапочников» стремительно уходило - пришли другие времена, другие нравы… Кроме шапок промышляли кражами из автомобилей: магнитолы, лобовые стекла, даже колеса снимали. Незаметным змеем в общество закрадывались и проблемы наркотиков.

– Я был первым в Бобруйске, кто возбудил уголовное дело по факту сбыта наркотиков, – вспоминает Владимир Викторович. – Медсестра сбывала таксисту наркотики. Тот под кайфом возил пассажиров. Кажется, это был 84-й год. Никто еще и не слышал о наркотиках.

Что ж, мое меховое наследство, как я обнаружила несколько лет назад, украдено не было. Его просто съела моль.

Анастасия Кастрица