Никогда не угаснет лютая ненависть к войне

12 октября 1957 года на экраны советских кинотеатров вышла картина Михаила Калатозова «Летят журавли». Это единственная советская лента, удостоенная главного приза Каннского фес­тиваля – в 1958-м он получил «Золотую пальмовую ветвь».

Оператор Сергей Урусевский получил первый приз Высшей технической комиссии Франции, а исполнительница главной роли Татьяна Самойлова стала лауреатом премии жюри XI Каннского фестиваля «Апельсиновое дерево» как «Самая скромная и очаровательная актриса».

Картина внесена в «Книгу рекордов Гиннеса» как самая кассовая из всех, когда-либо получивших гран-при на Каннском фестивале.
Можно сказать, что участие в международном конкурсе – счастливая случайность. Дело в том, что во время ­съ­емок на площадку случайно попал Клод Лелуш. Это потом он стал известным режиссером, а тогда в Москве он снимал документальный фильм об СССР и оказался на легендарном «Мосфильме», где в тот момент работали над пробегом Бориса по лестнице. Лелуш был так впечатлен увиденным, что по возвращении на родину связался с директором Каннского фестиваля и рассказал, что в Советском Союзе снимают грандиозное кино. Директор дождался премьеры, посмотрел и включил драму в основной конкурс кинофестиваля. Правда, под названием «Когда прилетают аисты», так как буквальный перевод названия на французский обретал грубое сленговое значение…

Успех фильма был оглушительным. В кинотеатрах СССР его посмотрели больше 28 миллионов зрителей. Татьяна Самойлова и Алексей Баталов стали нашими Вивьен Ли и Кларком Гейблом. Но мало кто знает, что картину показывали и за границей. К примеру, во Франции ее увидели больше 5 миллионов человек. А в ГДР она и вовсе вошла в пятерку лидеров проката 1958 года (посмотрели около 3 миллионов немцев). Ленту отметили на кинофестивалях в Чехословакии, Ванкувере, Мехико и даже США (фильм получил премию имени Дэвида Селзника, ежегодно присуждаемую лучшему иностранному фильму, вышедшему на американские экраны).
Представлять ленту в Каннах полетели Татьяна Самойлова и Сергей Урусевский. Режиссер лежал в больнице с инфарктом, а Баталова не выпустили из страны, так как его семья считалась неблагонадежной. Самойлову собирали всей киностудией. Шифоновое платье дала Галина Волчек, туфли – Зинаида Кириенко, шубу и колье с бриллиантами под расписку выделил Дом моделей. По западным меркам одета актриса была скромно, но ее появление все равно произвело фурор.
В СССР о советском триумфе на международном кинофестивале сдержанно рассказали в небольшой статье без фотографии. На адрес «Мосфильма» приходили предложения для Татьяны Самойловой от западных киностудий, но ответ был всегда один – актриса очень занята…
В 1943 году драматург Виктор Розов написал пьесу «Вечно живые», которую запретили печатать из-за морального облика героини, которая изменила ушедшему на фронт солдату. Опубликовали пьесу только в 1956 году, и она моментально стала популярной. В том же году спектаклем «Вечно живые» с участием Олега Ефремова и Светланы Мизери открылся новый театр «Современник», а режиссер Михаил Калатозов разыскал автора и попросил его написать сценарий.

Сценарий сначала назывался «За твою жизнь» и сильно отличался от пьесы: добавились новые эпизоды, ушли на второй план или совсем исчезли многие герои. На «Мосфильме» долго не могли решить, что делать со сценой измены. Так как убрать ее из сюжета было невозможно, оставили с пометкой «спорно». Правили сценарий постоянно, что-то добавляя, убирая или меняя местами… Уже на съемочной площадке за правки взялся оператор Сергей Урусевский, который постоянно придумывал нестандартные визуальные ходы, которые передавали эмоции ярче, чем слова.
Формально «Летят журавли» – это военное кино, но без целого ряда его характерных признаков. Мы ни разу не видим в кадре врага, да и военных действий тоже почти нет. При этом война, благодаря грамотно расставленным и убедительным деталям, ощущается в кадре постоянно. Таким образом лента расширила границы жанра, показав, что кино о войне – это прежде всего кино об испытании, и неважно, как далеко от фронта разворачиваются события.
Калатозов сразу решил взять на главную мужскую роль уже известного актера Алексея Баталова, но сначала надо было найти исполнительницу роли Вероники. После проб остановились на кандидатуре Елены Добронравовой, но тут оператор увидел фильм «Мексиканец» с начинающей актрисой Татьяной Самойловой и предложил режиссеру попробовать на роль эту девушку. Калатозов навел справки, узнал, что ее отчислили из Щукинского училища и не давали ролей из-за нетипажности, считая «слишком тяжелой для комедии и слишком легкой для драмы». Режиссер понял, что именно такая актриса ему нужна. Сомневался в кандидатуре артистки только автор пьесы – ему казалось, что она слишком молода для такой роли. Успокоился Розов только после просмотра готового материала.

Необычная красота Самойловой на­стораживала многих режиссеров. По словам Льва Анненского, ее «асиммет­ричное и странноватое» лицо «не подходило ни под классический тип красоты, ни под милый типаж субретки». Известная исследовательница кино Нея Зоркая утверждала, что Самойлова стала первой брюнеткой в советском кинематографе. До нее все главные роли исполняли блондинки.
Почти никто не знал, что Таня, вышедшая замуж за самого красивого студента «Щуки» Василия Ланового, больна туберкулезом. Во время съемок «Журавлей» они работали с 8 утра до 12 ночи в течение полугода. Иногда для некоторых эпизодов они приезжали на грим в два ночи, а с четырех утра уже были на площадке. Татьяна скрывала недуг, пока не упала в обморок. Несмотря на мучительную болезнь, она не отказалась от роли. На съемках ей постоянно делали уколы – каждые три часа. Но Татьяна сказала себе, что сыграет Веронику во что бы то ни стало.
И не зря. В 23 года она стала «советским достоянием», богиней Канн, вырвавшей желанное «золото» у красавицы Софи Лорен. Ею восторгались Пабло Пикассо и Жерар Филип, а отпечаток ее руки до сих пор украшает вход во Дворец кинофестивалей в Каннах на набережной Круазетт.
После фильма болезнь отступила. Но опасаясь, что после операции на легких она останется инвалидом, Самойлова предложила Лановому расстаться. И актер ушел.
Алексей Баталов попал в больницу с серьезной травмой. Снимали сцену драки Бориса с солдатом, отпустившим циничную шутку в адрес девушки. Баталов должен был одним ударом сбить того с ног. Во время одного из дублей падающий актер потянул Баталова за собой, и тот упал лицом на обрубленный куст. Артист очень переживал, что после операции на лице с кино будет покончено, но врач сработал ювелирно, и от травмы не осталось следов.
Одна из интересных особенностей картины – необычное состояние пространства. Постоянные возвращения в одни и те же места и даже точки съемки (Крымский мост, лестница в доме, где жила Вероника) делают его принадлежащим не столько внешнему, сколько внутреннему миру героини. В конечном итоге эта интервенция субъективности охватывает все клеточки, все молекулы фильма, переполняя их.
«Летят журавли» – фильм об обычных людях, обращенный к обычным людям. В таком контексте субъективная камера и съемка с рук помогает подключить зрителя к активному сопереживанию и почти к участию в действии. В ряде сцен, например, в знаменитых проводах на фронт, динамичная камера позволяет нам буквально ощутить окружающую толпу.

Оператор Сергей Урусевский для съемки каждого кадра придумал необычные приспособления. Чтобы снять кадры, ставшие классическими, как Борис стремительно бежит по винтовой лестнице к Веронике, в павильоне построили декорацию лестничного колодца трех­этажной высоты. Внутри стоял железный столб, а к нему прикрепили операторскую люльку. Урусевский садился в нее, а помощники за веревку тянули конструкцию вверх так, что мастер вмес­те с камерой поднимался параллельно бегущему Баталову. От помощников вообще требовались предельная точность и физическая сила. На съемках прохода разведчиков они несколько часов по колено в грязи таскали лежащего на железном листе оператора.
Кстати, Сергей Урусевский сконструировал и впервые в истории кино использовал круговые рельсы. Они были ему необходимы, чтобы снять эпизод, в котором погибает Борис (Алексей Баталов).
Пример смелого использования сочетания камеры вместе с изменением скорости съемки – сцена попытки самоубийства Вероники. Камера находилась в руках у бегущей Татьяны Самойловой и снимала на скоростях 18, 12 и 4 кадра в секунду. Использованные приемы помогли точно выразить безумное состояние героини, срезонировать колебаниям ее души.
Оператор доказал, что с помощью кинокамеры можно передать самые глубокие душевные движения героев, что «и любовь, и ненависть, и радость можно выразить самим изображением в сочетании с движением, ритмом, светом и главное – внутренним ощущением, горением, творческой взволнованностью оператора-художника». Работа Урусевского над «Летят журавли» превзошла все ожидания. Ручная камера со сверхширокоугольным объективом 18 миллиметров в непрерывном движении создавала ощущение полета, отразившегося в названии.
Драма встретила неоднозначную реакцию. Впрочем, создатели фильма были готовы к осуждению образа Вероники, и их не удивили ни упреки в попытке оправдать измену, ни осуждения за мелочность сюжета, ни даже слова Никиты Хрущева, который назвал героиню девушкой легкого поведения за ее босые ноги, длинные развевающиеся волосы и измену любимому… Одновременно критики в один голос восхищались художественной работой оператора, говоря, что такого в советском кино еще не было. Естественно, все это подхлестывало зрительский интерес, но в прокате фильм занял только 10-е место…

И все же картина «Летят журавли» подкупила зрителей буйством чувств. Трагичностью первой любви, которой суждено было стать вечной, невозможностью соединиться любящим сердцам, которых разделила война. И тем, что надежда на счастье не умирает, даже когда драматический конец очевиден. Именно этому фильму удалось с недосягаемой другим картинам глубиной выразить одну из основных оттепельных идей, связывающую эту эпоху с другими временами, – душа больше мира, ей предназначенного.

Подготовила Ольга ХОТЬКО