Муж ушел, когда я отказалась отдать нашу дочь в приют. Как бобруйчанка в одиночку воспитала дочь-инвалида

Детская площадка стала испытанием

Марина Бобцова растит ребенка с инвалидностью вот уже 20 лет. К этому времени медицинская карта Оли, дочери Марины, уже успела прилично распухнуть. С самого рождения Оле поставлена целая череда серьезных диагнозов: гидроцефалия, судорожный синдром, энцефалопатия и вынесен вердикт – инвалидность второй группы.

Выйти во двор и просто поиграть с детьми на общей детской площадке было целым испытанием: другие родители уводили своих детей подальше от Оли, с опаской показывали пальцем в ее сторону, сплетничали. Из-за гидроцефалии, избыточного скопления цереброспинальной жидкости в головном мозге, у Оли окружность головы опережала рост тела, что визуально отличало ее от обычных детей.  Каких только слов не наслушалась совсем еще маленькая Оля и ее мать за спиной: и «головастиком» называли, и «недоразвитой».

- Если бы Оля родилась в наши дни, думаю, было бы проще, - рассуждает Марина, - сейчас очень много внимания в обществе уделяется проблеме инвалидности, социализации таких детей и языку вражды. Раньше же эта проблема замалчивалась, говорить об этом почему-то считалось неприличным, а людей с инвалидностью принимали за угрозу. Сейчас таких детей, как Оля, принято называть корректно «ребенок с особенностями развития», а другие люди стали меньше их боятся.

За 20 лет отец ни разу не поздравил дочь с днем рождения

Самой большой горечью, однако, стало для Марины не враждебное отношение малознакомых окружающих, а непонимание и безразличие со стороны самых близких людей. Муж и родственники стали давить на Марину, чтобы она отдала дочку в приют.

- Удивлялись, зачем нужна в семье такая обуза, говорили, что дети с таким набором диагнозов все равно не жильцы, - признается Марина. – Я на такой шаг пойти не могла. Это ведь варварство – отдавать родного ребенка в приют!

Муж Марины не захотел воспитывать дочь, пусть и родную, но с инвалидностью, и ушел из семьи. Алименты платить тоже отказался.

- И суды у нас были неоднократно за эти копеечные алименты. Да что говорить, - сетует Марина, - если он даже по телефону Олю ни разу за все 20 лет с днем рождения не поздравил… А потом он и вовсе запил, а сейчас – на принудительном лечении от алкогольной зависимости в ЛТП… Видать, ему морально тоже было тяжело, хоть он и не признавался, так что обиды я на него не таю, пусть Бог его простит.

Устроиться сложно - инвалидов на работу берут с опаской

При этом Марина не скрывает, что воспитывать такого ребенка в одиночку было нелегко. Девочке нужно было повышенное внимание и особый уход: Оля плохо кушала, у нее были частые головные боли, эпилептические приступы, вплоть до потери сознания. Много денег уходило и на дорогостоящие лекарства, которые Ольге врачи прописывали пачками. Нужна была такая работа, чтобы и ребенку времени уделить достаточно, и чтобы хоть какой-то доход был. На одно только Ольгино пособие по инвалидности прожить ведь невозможно. Судите сами, сейчас оно всего лишь 140 рублей в месяц. Но трудоустроиться Марине было тоже не так-то и просто…

- У меня ведь у самой инвалидность, третья группа по зрению, - говорит Марина. – Я, конечно, трудоспособна, но все же работать могу не на всех специальностях. Да и инвалидов принимают на работу неохотно. А еще когда безработица по стране ударила, так вообще тяжко стало, тут и здоровые люди трудоустроиться не могут. А мне уж где… Вот и сейчас я в поисках работы. Трудилась я на предприятии для слабовидящих «Контакт-Бобруйск», слесарем-механосборщиком, детали собирала. Зарплата там мизерная была, за последний месяц 180 рублей получила. Поеду в Могилев за программой реабилитации, может, лучшую работу удастся подобрать.

Доброты в ней больше, чем у многих…

Несмотря на все сложности, Марина признается, что радостных моментов было намного больше…

- Оля всегда очень послушной была, - вспоминает Марина, - никогда ничего не требовала, как другие дети – понимала, что позволить много мы себе не можем. Была рада любой игрушке, пусть даже самой простой, самодельной тряпичной кукле. Никогда сильно не шкодничала. По дому помогала, как могла, пусть и не большую работу выполняла, по силам, где-то пыль протереть, посуду помыть. Да и доброты у нее больше, чем у многих детей. Если во дворе кто-то кошку за хвост тягал или собаку камнями обстреливал, сразу же бесстрашно бежала на помощь животному, хоть уже тогда знала, что может получить в ответ на эти действия порцию обидных слов…

В раннем детстве Ольга, как и все дети ее возраста, ходила в детский сад, в общую группу, потом окончила 9 классов Бобруйской вспомогательной школы, что по улице Комсомольской. Сейчас Ольга посещает ТЦСОН Ленинского района, где вместе с другими людьми с особенностями развития мастерит поделки, рисует, занимается рукоделием. Там у нее много друзей. Нравится ей общаться, как и со своими сверстниками, так и с людьми более старшего возраста – общий язык находит со всеми. Есть у нее поклонники и среди парней, правда, на вопрос мамы о том, когда уже замуж собирается, стеснительно отвечает, что ей еще рано, и есть дела поважнее…

Про любовь к животным и ненависть к общественному транспорту…

Занятий за день у Ольги действительно немало. Уже с самого раннего утра, пока соседи еще заваривают утренний кофе, спешно собираясь на работу, Ольга уже на ногах. Она помогает соседям с выгулом собак. Говорит, что собакам, которые живут в квартирах, обязательно нужен свежий воздух и прогулки, и она не хочет, чтобы животные страдали из-за того, что у их хозяев из-за ежедневной работы не хватает времени на это. За свою работу она получает от благодарных соседей сладости, но в одиночку никогда и конфету не съест, сразу несет маме.

Сейчас, в зимнее время, когда на улице намело сугробов, Ольга любит расчищать двор от снега. Ее об этом никто не просит, говорит, что просто не хочет, чтобы мама споткнулась или промочила ноги.

А потом спешит на встречу с друзьями из ТЦСОНа. Вот только добираться до него долго: от площади Ленина, возле которой она живет до Карла Либкнехта. А ездить на общественном транспорте она не любит, лучше пешком.

- Это у нее еще из детства пошла неприязнь к общественному транспорту, - рассказывает Марина, - Помню, приходим мы домой, а она спрашивает, почему с ней никто не садится рядом в автобусах и троллейбусах, удивляется, почему место рядом с ней всегда пустует. Я, конечно, сказала ей, что это просто случайно, что ей показалось. Но такие дети чувствительнее нас, они все понимают, пусть и не всегда об этом говорят.

Марина не знает, сможет ли когда-нибудь общество полностью принять людей с инвалидностью, но очень на это надеется.

- Очень важно, - говорит Марина, - дать таким людям поверить в себя. И тогда, поверьте, люди с инвалидностью смогут и горы свернуть!