Как сговорились Польша с Литвой. И было это во времена, когда Бобруйск только появился на карте

Затронем сегодня историю государства, в названии которого все указывало на литовское его происхождение, но по сути содержание было белорусским. Итак, ВКЛ – Великое Княжество Литовское. Или все-таки Белорусское?

Польские аппетиты

К концу княжения Гедимина в состав Литовского княжества входили Полоцкое княжество, Берестейская земля, или Полесье, Пинское, Туровское, Минское, Витебское и Волынское княжества, а государство это было известно как Великое Княжество Литовское, Жмудское и Русское. Достойным преемником Гедимина стал его сын Ольгерд, при котором в состав Литовского (а правильнее, Западно-Русского) княжества вошли Витебская, Могилевская, Минская, Виленская, Ковенская, Гродненская, Киевская, Волынская, Подольская, Черниговская и Смоленская земли. Православные русские и белорусы составляли в них огромное большинство. Их вера являла им примеры истинной святости – они знали о вѳликом святителе Кирилле Туровском, о подвижнице Евфросинии Полоцкой, о добродетельной жизни и мученической кончине княгини Евпраксии Псковской… Вообще до 1386 года литовское племя шло довольно быстро по пути решительного сближения с русскими, которые занимали девять десятых земель ВКЛ.
Примерно за пять лет до первого письменного упоминания о Бобруйске, в 1382-м, умер, не оставив наследников мужского пола, король Людовик Венгерский. Поляки избрали своей королевой младшую его дочь Ядвигу. Нужно было найти ей выгодного в политическом отношении жениха. На их взгляд, никто не мог быть выгоднее сына Ольгерда Ягайло, в котором они видели опору для трудной борьбы с немцами, одинаково враждебными Польше и Литве. Ничего не могло быть лучше и для Ягайло, как вступить в этот брак и, соединившись с поляками, обезопасить себя от внешних и внутренних врагов. Ягайло с радостью согласился на все условия, какие выдвинули ему поляки при его бракосочетании с Ядвигой. Между прочих и с предложением соединить Литву с Польшей, обратить в латинство своих братьев, родственников, бояр, земян и, конечно, самому принять латинство, оставив православие – веру его матери и отца.

В 1386 году Ягайло был избран на Люб­линском сейме польским королем. Тогда же в Кракове он торжественно перешел из православия в латинство, причем вторично был крещен и назван Владиславом. Вместе с ним, в угоду полякам, перешли в латинство и некоторые из братьев Ягайло, в том числе и Витовт. Временные выгоды соединения Литвы с Польшей ослепили большую часть знатных литовцев. Ви­товт, например, получил обещание управлять всей Литвой, на то же надеялись и другие братья Ягайло. Один только Андрей Ольгердович, князь полоцкий, не прельстился посулами, устоял в православной вере и встал во главе восстания тех, кто предвидел гибельные последствия объ­единения Литвы с Польшей. И лишь неблагоразумие князя, призвавшего к себе на помощь немцев, одинаково ненавистных полякам и литовцам, стало причиной неудачного исхода этого восстания. Андрей был взят в плен, а Полоцкая земля подверглась разрушению огнем и мечом. Подавив массовое выступление, Ягайло, по свидетельству историка Нарбута, «объявил литовско-русских православных мятежниками и схизматиками».
Так произошло первое соединение Литвы с Польшей в одно государство. Союз этот был только гражданским и не очень тесным: каждая страна управлялась самостоятельно, и только власть короля и иногда сеймы должны были быть общими. Но поляки и папа римский придали этому объединению не только гражданский, но и религиозный смысл. Первым и главнейшим условием соединения Литвы с Польшей стало господство и повсеместное распространение в Литве латинства. «Мы рассудили, – говорил Ягайло в данной Виленскому латинскому епископу грамоте, – постановили, обещали, обязались и по принятии святых тайн дали клятву – всех людей народа литовского обоего пола, в каком бы они ни были звании, состоянии и чине, к вере католической и святому послушанию римской церкви привести, притянуть и всеми способами присоединить, какой бы секты и различия они ни были». Таким образом Литва и Западная Русь, а значит, и Беларусь постепенно окатоличивались и ополячивались.

Огнем и мечом

Исполняя свое обязательство, Ягайло немедленно приступил к делу. В 1387 году он прибыл с Ядвигой в Вильну и тотчас же созвал сейм, на котором решено было крестить в католическую веру всех природных литовцев, к какому бы иному исповеданию они ни принадлежали. Смешанные браки были запрещены, но если бы такой брак случился, то некатолическую сторону могли даже телесным наказанием принудить принять католичество. Чтобы облегчить дело крещения, Ягайло дал крестившимся литовским боярам грамоту, которой они уравнивались в правах с польской шляхтой. Виленским горожанам после принятия католичества обещано было введение у них магдебургского права. Но все эти блага не распространялись на тех, кто или не принял католичества, или отрекся от него. Для утверждения в своем государстве новой веры Ягайло в том же 1387-м построил в Вильне латинский кафедральный костел Святого Станислава на том месте, где во времена язычества горел неугасаемый огонь Знич; учредил латинскую архиепис­копскую кафедру для всех литовцев; построил также несколько костелов в разных частях своего государства и таким образом стал действительным основателем латинской церкви в Литве.

Из сказанного можно сделать вывод, что латинство в Литве и, в частности, в Вильне до Ягайло почти не существовало, и попытки ввести его и распространить в народе оказывались безуспешными, между тем как православная вера при Гедимине и особенно при Ольгерде имела громадный успех. Чем объяснить это явление? Ведь по соседству с Литвой, в Пруссии и Ливонии, находились два военно-монашеских ордена с исключительной целью обращения литовцев в латинство. Явление это объясняется тем, что оба эти ордена распространяли хрис­тианство не путем кроткого убеждения, а путем принуждения и насилия. Русь и Литва одинаково ненавидели этих во­оруженных проповедников, сопровож­давших свою проповедь огнем и мечом.

Замыслы латино-польской партии уничтожения в Литве православия и русско-­белорусской народности путем объединения Литвы и Польши в одно государство со всей ясностью обнаружились на пресловутом общем сейме поляков и литовцев в 1413 году в Городло. На нем был провозглашен составленный поляками акт соединения Литвы с Польшей, сущность которого состояла в следующем: два государства соединяются в одно, в «один народ, одно тело»; Литва получает сеймы и должности, подобные польским; литовское дворянство удостаивается польских гербов, приписываясь к польским родовым гербам; но гербами и другими преимуществами могут пользоваться только лица латинского вероисповедания; схизматики (православные) и прочие неверные не могут занимать никаких высших должностей.

По последней причине литовцы-­латиняне (литвины) поставлены были в положение господ, русские и белорусские же православные оказались в положении рабов. Вот где начало той политической и религиозной нетерпимости между двумя родственными народами – русскими и поляками, которая со всей силой обнаружилась с введением церковной унии.

На каком языке говорило ВКЛ?

«Еще во времена язычества, – писал в позапрошлом веке один польский ученый, – в Литве говорили по-русски во дворцах и хижинах». Так же русский язык водворился и при велико­княжеском дворе. Князья литовские женились на княжнах русских, и как жены должны были привыкать к языку своих мужей, так и мужья должны были знакомиться с языком своих жен-христианок, у которых, кроме русских духовников, несомненно, была и прислуга русская. Какой же язык должен был взять перевес? Несомненно, язык русский.

А какой язык употреблялся в литовских дипломатических и юридических актах до введения церковной унии? Можно сказать западнорусский, а можно и уточнить – старобелорусский, весьма схожий, как и все славянские языки, с русским. За немногими исключениями все грамоты, все юридические акты и гражданские сделки, все делопроизводство в магистратах, в судах земских и гродских (уголовных) и в трибунале велись на старобелорусском языке. Свод законов литовских, известный под именем Литовского статута, издан был для всеобщего употребления тоже на старобелорусском языке. Упот­ребление других языка и письма в судопроизводстве было воспрещено тем же Статутом. Все это в точности исполнялось до времени унии.

Иностранцы плохо различали языки Московского и Литовского государств, называя тот и другой русским. «Прос­ту мову» ВКЛ в Москве называли литовским или белорусским языком. Западнорусский устный (разговорный) язык отличался от письменного и имел на территории Литовского княжества черты раннеукраинской и раннебелорусской речи, которые являлись двумя основными диалектами разговорного языка Литовского княжества. Литературный язык Великого Княжества Литовского сложился в актовой письменности государства на основе преимущественно белорусских говоров около Вильны и центральных районов современной Беларуси. В актовых записях ВКЛ XIV-XV веков преобладают диалектные черты украинского типа, но уже к концу XV века они сменяются белорусскими. Такое всеобщее употребление старобелорусского языка указывает на многочисленность населения, говорившего и писавшего на этом языке, населения, конечно, православного – русского и белорусского.

С воцарением унии вместо старобелорусского языка во всех государственных учреждениях и в общественной жизни был введен язык польский; из многочисленных жителей Вильны «закона греческого, нации русской», как называли в старину православных, к концу ХVІІІ столетия в ней считалось православных всего 40 человек, числившихся при единственной тогда православной Свято-­Духовской церкви. Куда же девались все те люди? Куда девались знаменитые княжеские и дворянские роды, которые в начале унии, несмотря на все преимущест­ва, оставались в вере своих предков и потомкам своим завещали, чтобы они «в благочестии старожитного послушенства церкви святое восходнее были»?