К самодержцу отношение было разное. Его демонстрировали наши земляки

За оскорбление царской фамилии
Моральную безопасность монаршей семьи обеспечивало специальное «Уложение о наказаниях», которое рассматривало оскорбление членов правящей династии как серьезный проступок – до восьми лет каторги мог получить человек, виновный «в оскорблении Царствующего Императора, Императрицы или Наследника престола, или в угрозе их Особе, или в надругательстве над их изображением, учиненным непосредственно или хотя и заочно, но с целью возбудить неуважение к Их Особе, или в распространении или публичном выставлении с той же целью сочинения или изображения, для Их достоинства оскорбительных». Другие статьи «Уложения» предусматривали подобные наказания и за оскорбления иных здравствующих членов императорской фамилии, а также «Деда, Родителя или Предшественника Царствующего Императора». Правда, если оскорбление было совершено «без цели возбудить неуважение», то и наказание существенно смягчалось. Если же преступление совершалось «по недоразумению, или невежеству, либо в состоянии опьянения», то и это считалось обстоятельством, облегчающим вину обвиняемого. Соответственно, согласно букве закона трезвые, грамотные и образованные правонарушители должны были подвергаться более суровому наказанию. Это побуждало многих обвиняемых выставлять себя менее образованными, чем они были в действительности, а также менее трезвыми, чем они были в момент совершения ими преступления.
Но как бы неграмотен ни был народ, как бы ни пьянствовал, дела против дерзких на язык заводили и в наших краях. Конечно, в первую очередь к ответственности привлекались крестьяне. Зачастую в кабаке после выпитого шкалика именно им приходили на ум смелые мысли, вылетавшие из уст и влетавшие в уши бдительных подданных Российской империи. Еще в 1896 году крестьянина Бобруйского уезда Фому Люшинского обвинили по статьям 246 и 248 «Уложения о наказаниях». В следующем «за оскорбление лиц царской фамилии» возбудили дело против Лазаря Киселева из Пархимковичей. Еще через год по такой же статье привлекли Семена Вечеринского из Житина. Завершало отчетность столетия на Бобруйщине дело «о крестьянине д. Шейпичи Свислочской волости Константине Евдокимовиче Гончаренко», обвинявшемся в оскорблении особ императорской семьи.
По мере нарастания революционных настроений крамольные речи в отношении представителей самодержавия звучали чаще. В одном 1904 году «за оскорбление царской фамилии» были возбуждены дела против жителя Бобруйского уезда Антона Тимоховича (Бартошевича), жителя Турковской волости Залмана Шухмана и мещанина из Бобруйска Янкеля Цирлина. Документы не сохранили сведений о понесенных ими наказаниях.
Письма на высочайшее имя из Бобруйска и уезда
«Тесным единением со своими царями и взаимным доверием русский народ всегда был и будет крепок и силен», – так коротко и ясно сказал Николай II в ответном слове на приветствие старообрядческих депутаций в Царском Селе в феврале 1906 года. Похоже, тогда он был искренне уверен в питаемых к нему соответствующих чувствах. Ведь свидетельств их сохранилось немало. Только в 1906 году более 4,5 тысячи адресов поступило на имя императора. Учитывая, что идеологических служб, направлявших бы эту работу, тогда не существовало, поток обращений к царю следует считать выражением всенародной любви и патриотизма. Самодержцу изливали признания в верноподданничестве чины правительственных учреждений и должностные лица, крестьяне и дворяне, мастеровые и рабочие, духовенство и казачество, земства и иноверцы, мещане и учащиеся, георгиевские кавалеры и пожарные дружины, различные общественные организации и многочисленные представители всех слоев населения необъятной империи. Не потерялись среди них и наши земляки.
Наиболее урожайным на верноподданнические адреса стал 1906 год – время больших перемен во многовековом укладе жизни Руси и Российской империи. Появление политических партий, митинги первой русской революции, открытие и роспуск Государственной думы, первые парламентские выборы – все это не могло не привести к вулканическим выбросам народных чувств, мнений и пожеланий. В полной мере происходили они и в Приберезинском крае.
В 1906 году направляли слова приветствия и наилучшие пожелания самодержцу Бобруйская городская дума и селяне Турковской и Горковской волостей, Чирковичского сельского общества тогдашней Бобруйщины. А 21 февраля «имели счастье», как отмечено в документе, представляться государю старообрядцы из Шараевщины и Турковской Слободы нашего уезда, принимавшие участие в проходившем в Москве всероссийском съезде старообрядцев.

Жизнь за царя
А вот о чем написали самодержавному государю 22 марта того же года члены «образовавшегося в г. Бобруйске патриотического общества «За Веру, Царя и Отечество»: «Мы, жители гор. Бобруйска, крестьяне Бобруйского уезда и собравшийся простой народ, благодарим Тебя за все свободы и вольности, дарованные Манифестами Твоими от 17 октября и 20 февраля, и обещаем вести себя спокойно, как подобает истинным христианам». Называя в довольно пространном обращении царя не иначе как «возлюбленный наш батюшка Государь», бобруйчане, тем не менее, излагали свой взгляд на наступивший разгул демократии: «…Но помни, Государь, что, при всем желании угодить Тебе мы можем послать в Думу нашу народную и раз и в другой не тех людей, которых бы следовало, – да и как узнать их: на языке одно, а в мыслях другое – и начнут они делать не то, что народ желает…»

В связи с такими опасениями наши земляки давали совет, как действовать монарху: «…А потому просим Тебя всем народом не ограничивать, Государь, Своей власти и этим оставь народу возможность прибегнуть к Тебе, Самодержцу, в том случае, когда Дума наша начнет делать не то, чего весь народ хочет…» Аргументировали бобруйчане свою просьбу опытом многострадальной Руси, где сила ее проявлялась только в единении народа и государя – «Ставленника и Помазанника Божиего». Желая ему и наследнику престола долгоденствия и здравия на многие годы, бобруйские патриоты обещали молиться за сохранение великой державы и дарование ей мира и спокойствия. «Все мы, как один, не щадя живота своего, станем на защиту Тебя, нашего прирожденного Русского Царя», – заверяли они.
И еще одну рекомендацию от 16,5 тысячи членов общества «За Веру, Царя и Отечество» высказывали подписанты: «…Дума государственная для нас дело новое, незнакомое, и боимся мы, что смутьяны, враги могут погубить работу чистую; кликни клич, собери русский собор, пусть люди русские поразмыслят, пораздумают о том, как вести дело русское, народное дело, правое; мы все стремимся, как один человек, вместе с Тобою, Государь, иметь едину волю, едину мысль, едино дело делать, благоустроять свой народ на исконных его основах и сумеем доказать Тебе, Великий Вождь земли Русской, что это не пустые наши речи и не мертвые слова».
Интересно, что, как ни просили царя наши земляки дать ответ, монарх возможности откликнуться не нашел. Тогда настойчивые патриоты из города на Березине 18 мая направили второе послание. В нем они, уверив императора в верноподданничестве, излагали прежние «скорбь и печаль»: «…Услышав, что Дума наша идет против воли Твоей и народа, мы признаем единственным властелином лишь Тебя, Самодержавный Государь, как Печальника и Выразителя души народа, Царя Самодержавного и неограниченного, и признать другую верховную власть над собой, кроме Твоей, мы не хотим. Если Дума наша желает быть советниками Твоими, работать на помощь Тебе и народу, то пусть работает. Верь, что весь верующий народ поддержит Тебя. Мы не хотим попасть под новое конституционное ярмо. Не дай, Царь-Батюшка, погибнуть русскому народу, не давай законодательной власти Думе и не давай равноправия евреям: этого русский народ не сможет перенести… Твои верноподданные готовы положить жизнь свою на защиту правды и Тебя, Государь».