«Их называют «гопники». О происхождении слов, откуда они пришли к нам, возникли в этом веке, в прошлом или даже в позапрошлом?

Холодным весенним днем проходя по бобруйской Социалке, я невольно обратил внимание на пару молодых ребят с гитарой, стоящих недалеко от бобра. Они нестройными голосами пели «Кукушку» Цоя, явно путаясь в словах. Один играл на гитаре, а второй держал перед ним смартфон со словами-подсказкой. Ребята явно хотели выглядеть как уличные певцы Старого Арбата конца 1990-х. Вся атрибутика была соблюдена, не хватало только голосовых данных. «Проходу нет от этих гопников, шли бы работать!» – громко проворчала немолодая женщина с большими сумками, ни к кому не обращаясь, но так, чтобы ее слышали. Я удивился: мне даже стало как-то обидно за парнишек, уж на кого-кого, а на гопников они явно не были похожи, скорее, даже наоборот. Что знает эта тетя о слове «гопник», которым она так лихо оперирует? Что знают об этом поющие ребята?

Задумываемся ли мы вообще о происхождении слов, откуда они пришли к нам, возникли в этом веке, в прошлом или даже в позапрошлом? Часто то, что мы считаем новым, оказывается уже полузабытым старым. Представителей неформальной прослойки населения с низким социальным статусом, с очень условными моральными ценностями, необразованного и полукриминального мы называем гопниками. Этот термин в странах бывшего СССР широко употребляется, особенно с конца XX века. Но что означает это слово? И почему, заглядывая в словарь В. Даля, где слово «гоп» выражает прыжок, удар, или С. Ожегова («гоп-компания»), или же в большой толковый словарь русского языка (гл. ред. – С. Кузнецов): «гопник – человек из социальных низов; босяк», мы не сможем найти четкого понятия этого очень известного термина?

Гопники в истории

Заглянем в историю. Еще с начала XIX века в России существовали Приказы общественного призрения – губернские комитеты, где за счет земских средств в специальных домах содержались «нищие, калеки, больные, сироты и т.д.». Эти дома назывались ГОП, что расшифровывалось как «Городское общест­во призора» (попечения). Работников ГОП, также как и содержанцев, местные жители стали называть гопниками. В то время это было достаточно распространенное название по роду занятий, так же как и «пожарники» – это могли быть и пожарные, и погорельцы, и жители в районе пожарной части.
С 1834 года официально зафиксирована фамилия Гопник согласно Положению о евреях, когда проводилось полное установление фамилий евреям в Российской империи. И предки таких достойных людей, как Герой Советского Союза Хаскель Гопник, известный американский писатель Адам Гопник, профессор психологии Элисон Гопник или искусствовед Блейк Гопник, вышли из тех самых ГОП.

Но не все неимущие довольствовались средствами, выделяемыми им в помощь: многие обитатели домов призора занимались попрошайничеством и мелким воровством, а летом уходили на «вольные хлеба». Поэтому словом «гопник» вскоре стали называть оборванцев, нищих и бродяг. Писатель XIX века В. Кристовский под словом «гопать» подразумевал «бродяжничать», М. Горький назвал ограбление прохожего беспризорниками «гоп-скоком». Филологи Т. Никитина и Е. Калугина определяют слово «гопник» как агрессивно настроенный, примитивный и необразованный молодой человек. Писатель А. Сидоров использует то же слово для обозначения нищих, бродяг, бомжей. В современном значении «гопник» – представитель маргинальной городской молодежи, близкий к криминалу.

От общества к общежитиям

В конце XIX века на Лиговском проспекте в Санкт-Петербурге было организовано Государственное общество призора (ГОП). Туда доставляли подростков и детей, занимавшихся бродяжничеством, кражами и мелким грабежом. Уже после Октябрьской революции в этом же здании (ныне гостиница «Октябрьская) была организована коммуна для подростков-беспризорников. Чтобы не менять аббревиатуру, Городское общество призрения переименовалось в Государственное общежитие пролетариата. Так появился советский ГОП №1. К середине 1920-х годов в общежитии были прописаны почти 400 человек возраста, не превышавшего 24 лет. Коли­чество малолетних преступников на Лиговке выросло в несколько раз. Как пишет И. Стогов: «…уже к двум дня в здании не оставалось не единого трезвого человека, грабили гопники всех, кто рисковал подойти к их логову ближе, чем на километр». Петроградцы гопниками стали называть не только обитателей пролетарского общежития, но и всех хулиганов и грабителей. Государственное общежитие пролетариа­та на Лиговке закрыли в 1926 году, после того как семерых зачинщиков группового изнасилования рабочей Любови Поляковой суд приговорил к расстрелу. И о гопниках временно забыли.
После Великой Отечественной войны в послеблокадном Ленинграде было построено множество общежитий, которые занимали целые улицы, а то и несколько улиц подряд (взять хотя бы 13(!) улиц Красноармейских). Эти общежития предназначались для рабочих и крестьян из провинций, а также вчерашних фронтовиков и штрафников, «искупивших кровью…», призванных в Ленинград для восстановления города и городских предприятий из руин. Очень скоро общежития зажили своей особенной жизнью «по понятиям» и достаточно быстро вышли из-под контроля общественных организаций и городских властей. Районы общежитий перешли в разряд неблагополучных, и их по старой питерской привычке стали называть гопами, а их обитателей – гопниками (напр. ГОП №…).

Гоп нового времени

Новая волна гоп-культуры накатила в смутные времена перестройки, когда промышленные предприятия стали закрываться, рабочим не платили зарплату по полгода, а то и больше, производился «передел» собственности, сухой закон открыл новые возможности подпольного обогащения… Это было время перемен и ожиданий. В рабочих районах появились нелегальные школы каратэ и качалки – любимые места гопников после пивбаров и детских площадок, где они могли применить результаты тренировок, приставая к посетителям и случайным прохожим. Жаргон, одежда и правила поведения копировались из криминальной среды. Это было «своего рода философией жизни, мировоззрением, способом позиционировать себя в обществе, …для современного гопа, по преимуществу, важнее попытки напугать, унизить человека и постараться испытать над ним свою власть, а потом уже – присвоить его деньги», – отмечает исследователь Е. Бессонова.

В конце 1980-х я учился в школе артистов и работал в Центральном военно-­морском музее Ленинграда. В то время в музеях Питера работало много студентов – историков, лингвистов, филологов; были даже составители словарей. Именно тогда я заинтересовался происхождением слова «гопник». Мы причисляли себя к неформальной молодежи, делились выкройками «косух», посещали «Сайгон» и «домашние» концерты на Пушкинской, гоняли «на собаках» в Моск­ву на Старый Арбат, а летом ходили «стопом» в Крым с музыкантами – студентами ленинградской консерватории (ныне Санкт-Петербургское музыкальное училище им. М.П. Мусоргского). В то время своих инструментов у музыкантов не было, но появилась возможность к выпуску выкупить инструмент у консерватории, чтобы вместе с дипломом и мастерством владения инструментом заполучить сам инструмент. Для этого студентам была выделена площадка в районе Арки Генштаба у Дворцовой площади, где студенты могли играть на улице и зарабатывать деньги; а молодые художники могли продавать свои картины в «Катькином саду» на Невском. Вот тут-то и появились те самые гопники, о которых впоследствии Майк Науменко (группа «Зоопарк») написал известную песню «Их называют «гопники». Молодые музыканты, вместо того чтобы заработать деньги на инструмент, часто оставались без денег, без инструмента, еще и с побитым лицом. Для гопников это было своего рода развлечением и актом инициации.

Мало кто знает, что для борьбы с гоп-беспределом на Невском были организованы небольшие группы неформалов-активистов, называющих себя танками (агрессивно настроенными панк-анархистами). Необычно ярко выглядели танки-девочки: в наивных ситцевых платьицах, ярко накрашенные, обутые в тяжеленные «гады», с наголо обритыми головами. От Староневского до «Васькиной Стрелки» происходили стычки. После этого избиения музыкантов прекратились.

Постепенно и «танки» растворились в неформальной среде, и о них благополучно забыли.

«Реальные пацаны»

У подавляющего большинства людей искусства существует неприязненное отношение к гопникам; до наших дней словом «гопник» называли людей, неразборчивых в музыке и живописи, не умеющих отличить прекрасное от безобразного. Себя же гопники всегда называли не иначе, как «пацанами», обязательно добавляя «реальные», «четкие», «правильные», «ровные», «нормальные» и т.д. В 1990-х большинство из них влилось в ряды организованной преступности, чаще в качестве «торпед». Спортивные костюмы и свободные кожаные куртки гопники переняли у «лесгафтчанских быков». В любую погоду, даже при сильном морозе, они ходили с непокрытой остриженной головой. Это была их визитная карточка, чтобы издалека было видно, кто идет. За это их звали «отмороженные мозги» или просто «отморозки». Так до сих пор называют людей бессмысленно жестоких. Позже «босую» голову стала прикрывать кепка «утиный нос». Эта гоп-униформа существует и в наши дни.

И сегодня мы можем наблюдать, как молодежь самоорганизовывается в неформальные группы, и самая многочисленная из них – гопники. Со временем они создали свою субкультуру, у них есть свои клубы: спортивные, музыкальные, клубы фанатов. Даже в наши дни в Санкт-Петербурге проводятся фестивали «Гопник-пати», где предусмотрен строгий дресс-код – «треники, мастерки, майки-алкоголички» и т.д. Музыка тоже не очень разнообразна: постсоветская попса, «многоточие» (русский рэп), «песни-жвачки», «бдыщ-хаос», караоке, и прочие «нигонисы». Так что можете быть уверенными, что вековые традиции Лиговского проспекта продолжают жить и не всегда радовать нас на всем постсоветском пространстве.

Андрей Мараховка, артист театра им. В.И. Дунина-Марцинкевича.