Друг мой Саша… Вместо некролога в связи со смертью Александра Ивановича Удодова

… Зимой 1980-го в редакционный кабинет сельхозотдела  бобруйской газеты «Камуніст» как-то несмело вошел парень в пальто с цигейковым воротником.  Довольно робко спросил о возможности трудоустройства, сказав, что начинал в чаусской районке, работает в многотиражке шинного комбината и учится на журфаке Белгосуниверситета. Все это было хорошо, но недостаточно, чтобы идти к редактору  за вердиктом. И вот тогда из полиэтиленового пакета появилась толстенькая папка с газетными вырезками, петитный текст которых заканчивался скромной подписью «А.Удодов». Прочитав несколько заметок и зарисовок, понял, что в редакцию явилась сама удача – настолько просто и доходчиво, ярко и сочно были написаны материалы. Разговор у главреда Николая Павловича Волотковича был кратким, но содержательным: «Смотри, тебе с ним работать».

Так мы и сели за рабочие столы напротив друг друга. Поделив район на «зоны влияния», бороздили угодья его совхозов и колхозов, выискивая информацию на полях и фермах, чтобы к вечеру отписаться в очередной номер. Год только и потрещали наши югославские пишмашинки, как было принято решение о создании самостоятельной районной газеты «Трыбуна працы». В результате мы с Сашей полным составом нашего сельхозотдела, ставшего ненужным в выделившейся городской газете, перешли в новую редакцию на той же улице Либкнехта. Затем я был выдвинут на партийную работу, а он остался в районке и вскоре возглавил ее.

Но из поля зрения мы не теряли друг друга никогда. Ведь работали на ставшей обоим родной Бобруйщине. Саша руководил коллективом, не так часто как прежде, но писал отчеты, статьи и корреспонденции. Я ревностно и с удовольствием читал наиболее удачные его публикации, сожалея, что сам вынужден больше пользоваться научным стилем и канцелярской лексикой. Еще больше расцвел талант Александра Удодова, когда после перестроечных пертурбаций он покинул «Трыбуну працы» и стал собственным корреспондентом «Магілёўскай       праўды» по бобруйскому, как тогда говорили, кусту. Меня в его творчестве той поры поразил образ деревенской женщины, созданный Сашей скупыми средствами: подметив зорким глазом  обломанный в огороде донельзя малинник, он через эту деталь показал скудную в материальном отношении жизнь крестьянки, разрушенную «перестройкой».

С образованием независимой Беларуси я вернулся в профессию и стал работать собкором областных «Магілёўскіх ведамасцей». Некоторое время мы с Удодовым даже соревновались в освещении событий Бобруйска и региона на страницах могилевских изданий. Потом меня увлекла работа по созданию и организации деятельности корпункта телевидения в нашем городе, а Саша сменил меня в «Ведамасцях».

Затем я уже очутился в «Магілёўскай праўдзе», а он работал в различных газетах нашего города на Березине. Наконец, с начала 2000-х я через двадцать пять лет вернулся в городскую газету, ставшую «Бабруйскім жыццём», а он стал заместителем редактора «Вечернего Бобруйска». После моего выхода на пенсию мы вновь оказались вместе в «ВБ», а потом и в «БЖ». Творческий потенциал Саши далеко не был исчерпан, хотя он все чаще поговаривал о скорее бы наступившем заслуженном отдыхе. И вот на тебе – даже не успел толком почувствовать себя пенсионером!..

Он не боялся браться за любую работу, многое делал своими руками. Надо, и он клал плитку у себя дома, надо – косил траву на участке, резал и колол дрова, ремонтировал машину. В особенно торжественных случаях он даже готовил изысканные блюда для праздничного стола. А какие искрометные экспромты выдавал Саша за тем же столом!

Он был из тех людей, о ком говорят: никому не причинил зла. Он никогда не возмущался, не ругался, не психовал.  Хотя однажды признался, что иной раз, когда видит несправедливость, наносимую кем-то обиду, все внутри и у него кипит.  Он все переживал в себе, стойко выдерживая удары судьбы, помогая добрым словом и практическим делом другим. Его все любили – коллеги по газетному цеху, герои публикаций, просто соседи, не говоря о детях и внуках, его единственной Алле Николаевне.

И он всех любил: наших стариков еще в объединенной газете и многочисленных тогда рабселькоров, брожских лесников и бортниковских механизаторов, петровичских культработников и киселевичских старожилов, начинающих журналистов в «Вечерке» и могилевских аксакалов пера. У одних он учился мудрости, о других он рассказывал читателям,  с третьими доходил до тонкостей того или иного ремесла, с четвертыми…

А еще он любил лес, грибные вылазки, зная лучшие места в окрестностях Брожи, где мы чаще всего и встречались. Вот и сентябрьским днем минувшей осени посидели на скамейке у его дачного дома, обсудили снизившуюся урожайность боровиков и наиболее удачные грибные места «товарища Казака» и «товарища Удодова», выразив надежду на то, что будущий год будет более щедрым на лесные дары и тогда мы уж покажем… Выбежал его меньшенький внучок Костик, вышла младшая дочь Светлана, приехавшие из далекого Мурманска. С какой гордостью говорил Александр Иванович о старшем Богдане и младшем «почти тезке товарища Казака»…

Увы, это была последняя наша встреча.

Прощай Александр Иванович, прощай Саша.