Мастера ножей и льда. 16 января профессиональный праздник отмечают ледовары

Как часто мы видим по телевизору в замедленном повторе крутой вираж, который закладывает хоккеист, или невероятной красоты прыжки фигуристов, которые грациозно приземляются на конек и продолжают свой скоростной заход на новый прыжок. Сталь соприкасается со льдом, мелкая крошка летит прямо в объектив камеры и вызывает ощущение присутствия. Есть множество слагаемых успеха любого спортсмена, который выступает на льду, но один из важнейших факторов, влияющих на него, – лед.
Елена Ивановна Гацко, можно сказать, с «твердой водой» на ты. Каждый, наверное, видел, как после горячей битвы хокеистов или фигуристов на каток выезжает непонятная медлительная конструкция, которая под управлением человека метр за метром проезжает по всему льду, подчиняясь какому-то алгоритму, и не пропускает при этом ни миллиметра. Этот человек и есть Елена Ивановна, а профессия ее звучит непривычно для наших ушей – ледовар.
– начинаю я беседу, пока мы неспешно двигаемся по изогнутому коридору «Бобруйск-­Арены».
– Я здесь работаю уже лет 10 в общей сложности, но сама еще не везде была в этом здании, – с улыбкой поддерживает разговор Елена Ивановна. – Первый этаж более-менее весь исходила, на второй редко заглядывала, а уж о третьем и говорить не приходится.

– Как же вам довелось попасть в эту профессию?
– Многое в мире происходит совершенно случайно. Так вот здесь та же история. Нужна была работа, «Бобруйск-Арена» только выстроилась и готовилась к открытию. Я окончила курсы водителя погрузчика, подумала: «Может, там нужен водитель?» И пошла наудачу. А мне там сказали, что свободна вакансия машиниста. Я еще подумала: «Какого машиниста?» Но согласилась.
– Как прошло знакомство с профессией?
– Я пришла на работу 29 апреля, а уже 31 мая было открытие. И на каток пошел, нет, повалил народ! Наплыв был просто невероятный, но самое плохое в этой истории, что тогда бобруйчане совершенно не умели кататься: было много падений и травм. Что творилось, словами не передать!
– А сегодня?
– Совсем другое дело. Каток люди полюбили, кататься научились, все организованно и красиво. Многие уже умеют и знают, как вести себя на льду.
– Вернемся к «ледоварению». Когда вы решили связать свою жизнь с такой редкой профессией, я сомневаюсь, что у вас были хоть какие-то навыки. Кто-то вас всему обучал?
– Конечно, я ничего не знала. Но сказать, что я прошла какие-то курсы или на меня кто-то потратил свое время, тоже не могу. Дважды в Бобруйск приезжал опытный ледовар, который пытался объяснить основные азы этой профессии. А все остальное доводилось до ума уже собственноручно, «методом тыка», так сказать.

– Ни литературы, ни каких-либо видеоуроков?
– Ничего вообще. Было пару книг, которые мы проштудировали, но это совсем не то, что сидеть за рулем машины. Всякие мелкие, но очень важные детали этой работы, такие, например, как выставление ножа, должны были постигаться самими. Ездить красиво на машине можно хоть с первого дня, а вот качественно это делать получится далеко не сразу.
– Расскажите о своей работе, что вообще входит в ваши обязанности?
– На первый взгляд работа несложная: порой даже случаются дебаты по поводу того, что любой может сесть и поехать. Но это очень обманчивое впечатление: нужно все делать точно и вовремя. Возможно, в мире уже есть машины, которые сами высчитывают тонкости и нюансы срезки и поливки льда, но у нас этим занимается человек. Садишься в машину, едешь и смотришь, как она режет. Поле неровное, где-то режет, а где-то нет... Это все нюансы, но они существенно усложняют работу. В машине тонна воды, и все рассчитано. В ней два бака: один бак омывает, второй – заливает. Я подрезаю старый лед и заливаю новый.
– Получается, на этой машине ваша основная задача – срезать подтаявший и износившийся от коньков лед?
– Да. Положенная толщина должна составлять не меньше 4,4 см. Она может колебаться и доходить до 5 см, но моя задача – отсутствие на поверхности бугров и максимальная «ровность».
– А как образовывается этот пласт льда? Я не думаю, что туда просто бросают шланг и ждут, пока коробка заполнится?
– Нет, конечно. Это длительный и трудоемкий процесс со своими особенностями. Сначала заливаются 0,5 см, а на этот лед кладутся разметка, реклама... Запаковываются отдельно, так сказать. А уже потом по чуть-чуть коробка заполняется водой. Если налить больше, чем положено за раз, лед растрескается. Лед должен быть, как слоеный пирог, заливаться аккуратно и помалу, буквально в миллиметрах.
– Лед на «Арене» отличается от уличного даже визуально.
– Конечно. Для нашего используется особая вода, смягченная, очищенная.
– Скольжение конька фигуристов и хоккеистов сильно зависит от вашей работы?
– Достаточно сильно. Чем ровнее я срежу лед, тем легче на нем будет работать спортсменам. Но здесь это зависит не только от меня, но и, например, от холодильщиков, которые должны подать нужную температуру, от воды. В хоккее, например, на льду должно быть -9 градусов.
– А у вас есть какой-то определенный рисунок езды?
– Естественно.
– А нет ли какого-то фактора (например, настроение), когда вы можете кататься по-другому?
– Нет, все выработано. Не должно быть лишних движений и выездов – пострадает «ровность» льда. После каждого периода, если это хоккей, я выкатываюсь и за 8 минут должна справиться. Вдвоем не больше 5 минут уходит.
– Как быстро изнашивается лед?
– После хоккейных игр еще терпимо. Нарезано коньками, конечно, но в меру. А вот после тренировок порой лед превращается во что-то жуткое, как поле после трактора.
– А после катаний на коньках населения?
– Это... это что-то! Особенно после праздничных. Лед превращается просто в кашу. Ну представьте, что 150-200 человек хаотично передвигаются по льду в течение длительного времени.
– Я так понял, что коньки – это народная любовь?
– Это правда. Людей действительно много. Много детей, для которых даже есть специальное катание, куда их приводят родители. Подтянулись и любители хоккея, которые раньше играли где придется. Есть три команды любителей, которые играют между собой, ну или кто-то к ним приезжает. Турниры даже проводят.
– Вам пришлось разобраться в тонкостях хоккея, или вы до сих пор «не в теме»? Все-таки работаете непосредственно в гуще событий.
– Вы знаете, почти не понимаю. Нет, в целом, конечно, я разбираюсь, что и как, но нюансов не вижу напрочь. Приходится спрашивать: что он сделал, почему так? Причем мне нравится, когда идет хороший, добротный матч, где все играют от души. Но больше всего мне нравится детский хоккей. Там еще нет этих взрослых моментов, а есть только честность и старательность, потрясающие эмоции и стремление к победе. Хоккей за деньги меняет и людей, и матч. Но в жизни по телевизору хоккей не смотрю. Ни Олимпиаду, ни чемпионаты мира.
– Если бы кто-то сказал вам лет 15 назад, что вы будете работать ледоваром?
– Да в жизни бы не поверила. Ну кто мог знать? Судьба такая.
– Вам не приходится объяснять суть ремесла интересующимся, где вы работаете? Это довольно непривычное сочетание – «варить лед»...
– Да... Приходилось. Особенно в первое время, на медкомиссии например. Врач, как водится, сначала задает вопрос: «Та-а-ак, где это вы там работаете? Где-где? А что вы там делаете?» И смотрит недоверчиво. Приходилось объяснять.
– Какие дни или отрывки в году самые спокойные?
– Когда масштабные концерты у нас проходят. Тогда лед закрывается, и мне делать нечего.
– Что ж, поздравляю вас с профессиональным праздником. Вы, кстати, отмечать его как-то планируете?
– Спасибо. Я буду работать в этот день, а вообще я только в прошлом году узнала, что такой праздник в принципе есть! В общем завтра решу, как праздник отметить!
Внимание зрителей в «Арене» обычно приковано к спортсменам. А люди, которые обеспечивают хорошее состояние льда, всегда остаются в тени. 16 января – прекрасный повод поздравить всех ледоваров с их профессиональным праздником.