Из Двора – в Застенок, из Будки в Казарму. Путешествуем по Бобруйщине старинной

Таких названий боятся как тюрьмы?

При проведении земельной реформы «Устав на волоки» 1557 года  разбросанные земельные угодья объединялись и делились затем на три поля: озимое, яровое и пар, которые имели определенные границы – «стенки». Отсюда все земли, лежащие за пределами этих стен, назывались застенками. Застенки были почти в каждом селе и местечке. Не стал исключением и средневековый Бобруйск. Здесь мелкие пахотные и сенокосные отрезки сдавались иногда крестьянам и мещанам в аренду. Обычно застенковые земли отдавали мелкой шляхте, которая и селилась одним или несколькими дворами. В центре среднего поля определялось место под застройку, куда и свозились разбросанные дворища. Например, на берегах ручья Днепрец, между Бобруей и Ставком, в застенке, носившем название не без претензии Дворец, жил «пан Миколай Напржецкий». На самой речке Бобруе поселились в застенке Старжинка Василь Ручка и Ярош Самсонович, Федор Щипец и Хома Ломака. В Скибовщизне у Перебродской дороги и в Красковщизне под Киселевичами разместились соответственно Окула Скибич и Ясь Давидович, Марек Окулич и Федька Фурсович. В Селище неподалеку от Киселевичей хозяйствовал Антип Григоревич, в Брилевщизне – Андрей Брилевич и Абрам Харитонович, в Хлонище – Ярош Колоша с братом, в Песчанке «в конце влок пушкарских» - Сила Романович и Васька Борисенкович. Были на территории нынешнего города на Березине и другие застенки: Санковщизна, Пачатак Полосенника, Осиновый Рог и Еловый Рог, несколько других.

Так же возникали застенки и на обширной тогда Бобруйщине. Мы остановимся на экскурсии по ней в современных границах. Вплоть до конца 1920-х годов большинство застенков оставалось преимущественно в западной части уезда, в основном на территории тогдашней Горбацевичской волости. Застенками были Барановичи, Бобовище-1 (современное Бобовье ?), Глуша,  Лужанец, насчитывавшие от 1 до 6 дворов. Крупнее были застенки Заречье, Красное, Михайловщизна, Осово, Подвербье, Рубежи, Фортуны, где сельчане проживали в 9-20 дворах. Самое интересное, что историю поселения в них мелкой шляхты к тому времени не подтверждал ни один, кроме Осова, где в 9 усадьбах насчитывалось 37 граждан польской национальности. Еще любопытнее, что в восточной Турковской волости в то время находились лишь два застенка – 9-дворная Старина и 77-дворная (!) Дуброва, но в последней проживали лишь 6 белорусов,  414 евреев (!!) и ни одного поляка (!!!). История распорядилась круто: сегодня иных уж нет совсем, а застенком ничто из оставшихся не называется. Хотя еще лет десять назад своими глазами видел дорожный указатель с надписью «Застенок Осово»– наверно, из-за неприятных ассоциаций его убрали. Не так просто поступить так же с человеческой памятью.

На одном из форумов в сети обнаружил  сообщение: «Ищу информацию о застенке Михайловщина (та самая Михайловщизна! – А.К.). Сейчас это деревня Бобруйского района.  В 1909 году в застенке было 8 дворов, 54 жителя обоего пола. По сельскохозяйственной переписи 1916 года в застенке проживали домохозяева: Михайловский Семен Иванов, Михайловский Михаил Иванов (мой прапрадед!), Братковская Марина Киприянова, Шмигельский Александр Романов, Толкач Акулина Симонова, Толкач Ольга Стефанова, Толкач Александра Леонтьева, Цвирко Антон Иванов. С уважением, Елена, г. Минск».

А куда подевались самобытные слободы?

Земледельческие слободы в XVI-XVII веках возникали на землях феодалов с целью привлечения новых переселенцев. Они частично или на некоторое время (2-12 лет) освобождались от податей. Часто слободы были предместьями средневековых городов и были населены ремесленниками и торговцами. В последующие столетия слободы или исчезли, или превратились в села и деревни с сохранением основного названия в качестве топонима: Лагерная Слободка и Пьяная Слободка в Бобруйске, Слобода в Брожском, Долгорожская Слобода в Химовском, Турковская Слобода в Воротынском сельсоветах и другие в Бобруйском районе. Ликвидации некоторых исторических названий был свидетелем сам. Так, в середине 1980-х неожиданно на указателе вместо надписи «Долгорожская Слобода» появилась более лаконичная «Слобода». Не знаю, меняли ли паспорта уроженцам Долгорожской, но прежнее наименование потомки их стали забывать. Многие путанно называли родную деревню то Долгородской, то Долгобродской Слободой. Кончилось все тем, что еще одна Слобода пополнила список других одноименных деревень Бобруйщины. Не так происходило похожее дело в Брожском сельсовете, где Слободку, отделенную от Брожи речкой, вознамерились было вовсе лишить имени, объединив деревню под общим с центром сельсовета топонимом. Слободчане забили тревогу, дозвонились в Киев до известного своего земляка –Героя Советского Союза Александра Карповича Болбаса. Тот сумел найти веские аргументы и убедил местные власти в недопустимости такого вольного обращения с доставшимся нам наследием.

Но не только названия теряли старейшие поселения, но и свой статус, как сказали бы сегодня. Еще в 1924 году жила себе как слобода Новая Шараевщина, объединяя в 44 домовладениях около 270 жителей. Еще крупнее – 65 дворов, 371 житель – была слобода Богушовка. Существовала в то время и слобода Турки, удачно переименованная в Турковскую Слободу и сохранившуюся до наших дней. Исчезли с карты Бирчанская Слобода, Пархимковичская Слобода, Омеленская Слобода и другие.

Фольварки и близкие к ним имения и маёнтки  

В связи с проведением Сигизмундом II Августом реформы «Устав на волоки» в XVI столетии появился еще один новый тип поселения – фольварок. Сначала это были «двор феодала с комплексом зданий и угодий», небольшие имения, в которых производили хлеб на продажу. Фольварки имели один или несколько жилых домов с хозяйственными постройками, принадлежали зажиточным крестьянам, кулакам, шляхтичам, иногда мелкопоместным дворянам, зажиточной интеллигенции (в качестве дачи). Они устраивались рядом с водоемом, лесом, имели усадебный дом и, как правило, парк или сад, площадку с клумбой, хозяйственный двор. Как тип поселения фольварки ликвидированы в 1917-1920 годах.

По данным 1924 года, фольварков вовсе не числилось в Брожской и Городковской волостях. В Бортниковской их было три – Марьямполь, Олесин и Юзефин, в Турковской один Белятин, которые имели по одному двору, где проживали от 10 до 41 жителя. Больше и населеннее были фольварки в Горбацевичской волости: в Балычине, например, проживали 17 жителей, из которых 3 великоруса и 7 поляков; в Бибковщине в 3 домовладениях жили 38 человек; в Грабовике – 45, в их числе 5 поляков; в фольварке Устайлово из 38 житетелей 17 были польской национальности. Однако своеобразный рекорд густонаселенности фольварков установила Свислочская волость: Буда объединяла 7 (!) дворов с 41 жителем; Рыдле дало пристанище 67 сельчанам, из которых 27 были поляками; в Софиевке среди 26 обитателей 19 представляли польскую национальность. Немало на территории Бобруйщины первых лет советской власти находилось еще и имений. Их владельцы селились, как правило, на плодородных землях восточных волостей и давали пристанище множеству работников. Так, самыми крупными имениями были Янин, Вавуличи, Бортники, Бирча, Михалево, Бабино, где насчитывалось от 156 жителей в первом до 73 – в последнем. По степени уменьшения населения на левобережье Березины следовали имения Малинники, Плесы, Турки, Ивановка в Турковской волости, Рынья и Шараевщина в Бортниковской волости. Однако абсолютный рекорд по численности населения принадлежал имению Дуриничи ( сегодня агрогородок Ленино) по другую сторону Березины, где насчитывалось 172 жителя и в их числе 72 поляка и 3 еврея. Так же интернациональны были имения Глуша, где из 72 сельчан 5 принадлежали к великорусской, а 6 – к польской национальностям, Забудьки с 29 проживавшими и 7 поляками среди них. Довольно насыщенной имениями на том же правобережье была Горбацевичская волость: в Барановичах, например, из 113 жителей 100 (!) относили себя к польскому происхождению; до полусотни сельчан в каждом жили в Горбацевичах, Киселевичах, Осово, Панюшковичах, Щатково…

Место рождения: двор, околица, разъезд и даже... будка 

И хотя основными типами поселений издревле на Бобруйщине были села, деревни, поселки и хутора, которых были многие сотни, находилось среди них место и экзотическим для нас населенным пунктам. По-моему, и сегодня еще живет деревня Двор Горбацевичи, а прежде Дворов было больше. Когда-то околица Петровичи сегодня известна как деревня Околица возле Петровичей. У знакомого в паспорте место рождения обозначено разъездом на железной дороге… А ведь в позапрошлом, начале прошлого века все это было в порядке вещей. Только в нашем уезде кроме Петровичей была околица Моисеевка, где проживали более 300 человек. Трудно поверить, но в пределах Бобруйщины на железной дороге существовали разъезды № 19, № 20, № 21 на которых рождались и жили по 30-50 человек. На той же чугунке уже в 1920-е действовали казарма на 299-й версте, полуказармы № 13 и № 64, где проживали от 30 до 5 человек. Даже будки сначала на Либаво-Роменской, а потом на Западных железных дорогах официально считались местами постоянного жительства : их были десятки, где жили от 3 до 15 людей «обоего пола». Такая же картина, только в меньших масштабах, наблюдалась и с так называемыми шоссейными будками.

А еще вполне законными местами рождения и проживания были лесозаводы и смолокуренные заводы в Броже, Корме, Стригово, стеклозавод в Глуше, винокуренный завод в Дойничево, лесопильный завод на разъезде № 19, что официально отражалось в документах. И даже корчма в Глуше, при которой жили 32 человека, тоже для кого-то являлась малой родиной. Наши прадеды прикипали сердцем и к мельницам, лесным стражам, урочищам, казенным усадьбам, товариществам и почтовым станциям, где в односельях и поселках появлялись на свет. Не зря говорила когда-то моя бабушка: «Везде люди живут».