Дни испытаний и мужества. 32 года назад произошла авария на ЧАЭС

Жизнью и здоровьем людей – пожарных, вертолетчиков, медиков, химиков, милиции, воинов – оплачены часы и дни неимоверно тяжелой работы при ликвидации аварии. Техногенная катастрофа привела к чудовищным масштабам загрязнения местности и к огромному экономическому ущербу, губительному действию радиации на людей.
Сведения о чернобыльской трагедии держались в строгом секрете, чтобы не возникло паники. О ней долгое время умалчивалось, однако уже 27 апреля спешно было эвакуировано все население города Припяти. Москва дала указание направить санитарный транспорт, войска химзащиты, вертолетные части и другие подразделения для локализации последствий катастрофы на ЧАЭС.
В числе ликвидаторов оказался и Евгений Головач.

– Родился я в 1955 году в деревне Костричи Кировского района, – рассказывает Евгений Филиппович. – В семье было четверо детей – три сестры и я. Детство проходило в деревне, где учился до 6-го класса. В 1967 году семья переехала в Бобруйск, где я окончил 19-ю школу и поступил в медицинское училище на фельдшерское отделение. В 1974 году получил распределение в Глусский район, там заведовал фельдшерско-акушерским пунктом. В этом же году был призван на флот, служил фельдшером на Балтике.

После увольнения в запас два года работал на скорой помощи в Бобруйске. В 1978 году сменил специальность и устроился на завод «Сельхозагрегат» учеником токаря. Одновременно учился в химтехникуме. После его окончания работал на этом же заводе мастером, старшим мастером хозяйственного участка, затем заместителем директора дочернего предприятия. В 2011 году перешел в заготовительно-прессовочный цех токарем 6-го разряда, где работаю по сей день.
С 8 июля по 24 октября 1986 года я был призван на учебные сборы и направлен для участия ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Сборы проходил в должности заместителя командира роты химразведки, командиром моим был капитан Орлов. Задача роты из 99 человек заключалась в сборе данных по радиационной обстановке в Чериковском, Краснопольском и Костюковичском районах. Взводам ставилась задача по сбору данных об уровне радиации в населенных пунктах Деряжня, Самотевичи, Веприн и Малиновка (последние две сейчас захоронены). Жили в школах в спортивных залах, которые были переоборудованы под казармы. Питание было хорошее.
Взводы проводили не только дозиметрическую разведку местности, но и дезактивацию полей, дорог, воды, подворий сельчан, а также частичное снятие грунта. Вели и разъяснительную работу с населением: учили, чтобы выкопанную картошку не оставляли на земле, а сразу убирали, также яблоки, груши, сливы, воздерживались от сбора ягод и грибов в лесах.
По нашим данным специалисты проводили графическое картирование местности, где выделялась зона с самым большим уровнем радиации (уровень более 20 миллирентген опасен, и тогда жители выселялись). Мы определяли, пригодна ли земля под сельхоз­угодья и для проживания. Нам выдавались средства защиты – респираторы. После операции проводилась дезактивация личного состава: душ и смена одежды. Сколько горя принесла чернобыльская авария народу… Страшно было смотреть на брошенные дома.
Нас из Бобруйска было несколько человек. Старший лейтенант Олег Анатольевич Куракин, с которым я поддерживаю отношения, сейчас работает на руководящей должности в ОАО «Белшина». Моя жена Валентина Ивановна тоже работает на шинном. В прошлом году мы отметили сорокалетие семейной жизни. А в этом году будет сорок лет, как я работаю на ТАиМе. У нас есть дочь и сын, трое внуков. За свой труд я награжден грамотами, премиями, имеется медаль «За ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС»…

Проживает в Бобруйске еще один бывший ликвидатор аварии на ЧАЭС – летчик Валерий Шишов. Он рассказал, что родился в 1951 году в Ижевске Удмуртской АССР в семье рабочих. Окончил 10 классов, около двух лет работал на заводе, занимался в учебно-авиационном центре, где получил специальность пилота-техника. С 1971 по 1972 год служил в армии в авиационных войсках в городе Нерчинске Читинской области Забайкальского округа в звании старшего лейтенанта. Затем четыре года учился в Высшем военном авиационном училище летчиков, получил специальность «летчик-штурман вертолета МИ-8».

Во время учебы женился, жена Людмила Алексеевна работала в Доме офицеров руководителем танцевального коллектива. По службе с 1975 года был переведен в Германию. Служил там 5 лет: вначале в Дрездене, затем в Ораниенбурге в звании капитана. Затем получил назначение в Бобруйск, в в/ч 33620, которая базировалась в военном городке Киселевичи.

– 26 апреля 1986 года я был дежурным по части, – рассказывает Валерий Юрьевич. – Раздался телефонный звонок из штаба авиации округа. Вопрос: «Что у вас показывают дозиметры?»

А они у нас пока ничего не показывали, и никто нам не сказал об аварии. Узнали об этом 30 апреля, и к 1 мая два экипажа, в том числе мой, находились в боевой готовности, даже ночевали на аэродроме. 3 мая мы вылетели в 30-километровую Чернобыльскую зону отчуждения. Одним экипажем командовал капитан Владимир Теляков. В моем экипаже вертолета МИ-2 летели майор Виктор Авдеев, штурман части, и бортовой техник прапорщик Виктор Городецкий (он уже умер).
Мы были командированы на аэродром в Бобровичи в Гомельской области. Оттуда вылетали по заданию командования в Чернобыльскую зону замерять радиацию: в Припять, поселки Кривая Горка, Рудки, Бурвиновка.
Со мной летал начальник химической службы подполковник танковой дивизии Андреев. Он непосредственно работал с приборами радиационной химической разведки и записывал все показания в воздухе и на земле, брал пробы воды. Сажал я вертолет на разные площадки: стадионы, лесные поляны и поля. Результаты проб подавались в штаб гражданской обороны города Припяти. Вертолет наш не был защищен свинцовыми листами, летали мы 10 дней в одной и той же форме. Иногда приходилось летать с утра до вечера. Запомнился случай, как у другого вертолета отказал второй двигатель и командир посадил машину с одним. Пока его заменяли в полевых условиях, я работал за оба экипажа, выполнял их и свои задания. Однажды в Бобровичи прилетела комиссия из Москвы, и с нами вылетел ее представитель в зону. Как только он увидел, что на приборах зашкаливает уровень радиации, попросил нас возвращаться обратно, сказав, что ему все ясно.
Тех экипажей, которые глушили реактор, сбрасывая на него грузы, уже нет в живых: в частности, командира вертолета Петра Косаткина. Когда нам на замену прилетел новый экипаж, он работал на наших вертолетах, а мы пересаживались в чистый и возвращались в часть.
По прибытии в Бобруйск наша летная форма сжигалась. Вся вертолетная техника по возвращении из зоны отгонялась для дезинфекции и утилизации.
После зоны мы проверялись в Минском окружном госпитале, где я пролежал месяц: ставили капельницы, переливали кровь, очищая ее. Всем ставили диагноз «сердечная недостаточность» или «гепатит», как мне, никому в Беларуси не поставили точный диагноз «лучевая болезнь». После Чернобыльской зоны я был комиссован с летной службы. С 1989-го по 1992 год служил в этой же части начальником группы радиообеспечения, с апреля 1991-го по январь 1992-го – начальником пункта наведения при штабе 5-й танковой армии, затем был уволен в запас.
Я поддерживаю связи со своими сослуживцами Петром Полеводой, Виктором Авдеевым, Владимиром Теляковым, Леонидом Горбачевым и другими. Награжден медалью «За ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС». У меня двое сыновей: старший работает на «Белшине», младший ходит в море и проживает в Калининграде. Я очень хочу, чтобы наши дети и внуки жили на чистой земле.